Стоя посреди двора, Эмансипор Риз слезящимися глазами смотрел, как превращается Бук. Фигура размылась, провалилась в себя, воздух наполнился сильным пряным запахом. Ястреб-перепелятник, который был прежде Буком, взмыл в небо, начал по спирали набирать высоту.
— Да, — пробормотал старик. — Можешь летать вокруг них кругами. Только когда они решат тебя раздавить, дорогой Бук, это не будет дуэль в небесах. Будет чародейство. Этим тяжеловесным грачам не нужна скорость, не нужна ловкость — эти дары ничего тебе не дадут, когда придёт время. Эх, Бук… бедный дурень…
Высоко в небе над Капастаном нарезал круги ястреб. Два грача — Бошелен и Корбал Брош — были далеко внизу, но прекрасно различимы для глаз хищной птицы. Они тяжеловесно летели сквозь облака дыма на юго-восток, за Восточные ворота… Город ещё кое-где горел, выбрасывая к солнцу толстые колонны дыма. Ястреб смотрел на осаду с такой точки зрения, за которую отдали бы жизнь генералы обычного мира. Смотрел, кружил, ждал.
Тенескаури окружили город толстым, бурлящим кольцом. Треть миллиона, возможно, даже больше. Такого количества людей Бук никогда прежде не видел. И кольцо начало сжиматься. Странная, бесцветная удавка, людская петля вокруг немощных, разбитых стен города и горстки его защитников.
Штурм было не остановить. Эту армию гнала вперёд не отвага, но нечто куда более смертоносное, нечто неодолимое: голод. Эта армия не могла себе позволить сдаться, в отступлении её ждала лишь мучительная смерть.
И сейчас она пожрёт Капастан.
Паннионский Провидец — настоящее чудовище. Такая тирания нужды. И болезнь расползётся дальше. Победить его? Придётся убить в мире всех мужчин, женщин и детей, которые испытывают голод, всех, кому страшна жуткая ухмылка голодной смерти. Началось всё здесь, в Генабакисе, но это лишь сердце. Волна разойдётся. Заразит все города, все континенты, пожрёт империи и государства изнутри.
Теперь я тебя вижу, Провидец. С такой высоты. Я понимаю, что́ ты такое, и чем станешь. Мы проиграли. Воистину, мы побеждены.
Эти мысли рассеяла зловещая вспышка чародейства на востоке. Потоки знакомой магии сплетались над маленькой частью орды тенескаури. Черные волны, пронизанные болезненно-лиловыми прожилками, катились вперёд, сотнями губили вопящих крестьян. В ответ взвились серовато-дымные чары.
Глаза ястреба различили в самом центре магической бури двух чёрных птиц. Из рваных порталов на равнину выбирались демоны, крошили и сминали тела, прорывались через вопящие от ужаса ряды тенескаури. Колдовство ударило в ответ, охватило демонов.
Грачи спустились вниз, к маленькой фигурке верхом на вставшей на дыбы чалой лошадке. Волны магии столкнулись в полуночной вспышке, грохот взрыва докатился даже на ту высоту, где кружил Бук.
Клюв ястреба распахнулся, испустил пронзительный крик. Грачи отступили. Чародейство молотило, преследовало в их поспешном бегстве.
Фигурка на лошади была цела и невредима среди груды тел, к которой уже устремились другие тенескаури. Чтобы съесть.
Бук вновь торжествующе закричал, изогнул крылья и спикировал к земле.
Он добрался до двора усадьбы задолго до Бошелена и Корбала Броша, спустился по спирали, замедлил полёт, молотя крыльями воздух. Завис на кратчайший миг, прежде чем превратиться, вернуться в человеческий облик.
Эмансипора Риза нигде не было видно. Неупокоенные урдомы по-прежнему стояли на тех местах, где впервые поднялись с земли.
Чувствуя себя в собственном теле тяжеловесным и неуклюжим, Бук повернулся, чтобы рассмотреть их.
— Шестеро из вас — к воротам. — Он указал пальцем. — Ты и те, что за тобой. А ты — на северо-западную башню. — Бук продолжил отдавать приказы бессловесным воинам, расставляя их так, как предложил Бошелен. Когда он пролаял последнюю команду, две тени пронеслись по брусчатке. Грачи приземлились посреди двора. Перья их были изодраны, от одной из птиц валил дым.
Бук посмотрел на превращение, улыбнулся, увидев Корбала Броша — броня изорвана в клочья, зловонный дым валит от одежды — а затем Бошелена, бледное лицо украшал здоровенный синяк на челюсти, кровь запеклась на усах, измазала седую бороду.
Корбал Брош потянулся к воротнику плаща, его пухлые, мягкие ручки дрожали так, что чародей никак не мог совладать с застёжкой. Чёрный кожаный плащ упал на землю. Корбал принялся топтать его ногами, чтобы погасить последние тлеющие места.
Стряхивая пыль с рук, Бошелен покосился на Бука.
— Какое терпение — ждать нашего возвращения.
Быстро смахнув улыбку с губ, Бук пожал плечами.
— Вы его не взяли. Что случилось?
— Похоже, — пробормотал некромант, — нам необходимо доработать свою тактику.
Инстинкт самосохранения вдруг исчез, и Бук тихо рассмеялся.
Бошелен замер. Бровь приподнялась. Затем он вздохнул.
— М-да, что ж, доброго дня и тебе, Бук.
Бук смотрел, как чародей вошёл в дом.
Корбал Брош продолжал топтать свой плащ ещё долго после того, как последние огоньки погасли.
Глава пятнадцатая
Во сне я встречаюсь лицом к лицу
с мириадом своих отражений,
незнакомых и странных. Без умолку
они говорят на чужом языке,
идут по неведомым мне местам
с друзьями, которых я никогда не встречал.
Шагаю во сне по мирам,
где мне леса по колено,
а небо почти закрыто
серебряной коркой льда.
Бурым потоком ила
текут по равнине стада,
бивни, рога, копыта… Узри же! Всё это
память моей души,
миграция воспоминаний.
Д’араянс Рхивийский.
Во Времена до Ночи
Скворец приподнялся в седле, когда его конь перепрыгнул острый выступ, венчавший холм. С громким стуком копыт скакун вновь пустился галопом, пересёк плоскую вершину горы и замедлил шаг, лишь когда малазанец натянул поводья и снова уселся в седле. На легком галопе он подъехал к дальней стороне плато, затем резко остановился у самого края.
Бугристый, усыпанный валунами склон вёл вниз, в широкое высохшее русло реки. У его основания два разведчика Второй армии сидели на лошадях спиной к Скворцу. Перед ними дюжина пеших рхиви шагали, казалось, по полю костей.
Исполинских костей.
Скворец медленно поехал вниз по древнему склону. Он не сводил глаз с россыпи костей. Кое-где блестели огромные железные лезвия, смятые фрагменты брони и шлемы странной формы. Он видел длинные челюсти рептилий с рядами зазубренных зубов. На некоторых скелетах висели остатки серой кожи.
Из-под копыт летел щебень. Скворец подъехал к одному из разведчиков.
Мужчина отдал честь.
