— Нет, сестра.
Одиночница помедлила, затем покосилась на т’лан имасса.
— Нет. Оставь его.
Пантера повернулась к нему, превратилась.
Однако ярость продолжала светиться в глазах Килавы, когда она шагнула к Тлену.
— Ты потерпел поражение! Ты! Первый Меч!
Тлен медленно нагнулся, чтобы подобрать свой иззубренный меч.
— Да.
— Он же смертный!
— Катись в Бездну, Килава. — Тлен выпрямился, кости спины хрустнули о камень стены, на которую т’лан имасс продолжал опираться.
— Давай я убью его. Сейчас же. Тогда у тебя вновь не будет достойного соперника.
— Ах, сестра, — вздохнул Тлен. — Неужели ты не понимаешь? Наше время прошло. Мы должны уступить своё место в этом мире другим. Мок — человек, которого ты так небрежно ударила в спину — он ведь Третий. Второй и Первый превосходят его в умении владеть мечами. Ты понимаешь меня, Килава? Оставь его… оставь всех их.
Он начал поворачиваться, но замер, увидев Тока Младшего.
Тело, пронзённое деревянной перекладиной, не шевелилось.
— Древний бог-волк освободился, — сказала Килава, проследив его взгляд. — Ты его не слышишь?
— Нет. Не слышу.
— Вой наполнил другой мир, звук рождения. Мир… который сотворила Призывательница. А вот жизнь ему сейчас даёт нечто другое, нечто совсем другое.
Шорох у двери.
Оба повернули головы.
В арке стояла ещё одна женщина из т’лан имассов. Тело пробито тремя мечами, на клыках — коронки из меди.
— Где она?
Тлен склонил голову.
— Кого ты ищешь?
— Ты — Онос Т’лэнн. — Она перевела взгляд на Килаву. — А ты — его сестра, Отрекшаяся…
Губы Килавы изогнулись в вызывающей усмешке.
— Ею и остаюсь.
— Онос Т’лэнн, Первый Меч, где Призывательница?
— Я не знаю. Кто ты?
— Ланас Тог. Я должна найти Призывательницу.
Тлен оттолкнулся от стены.
— Тогда мы будем искать её вместе, Ланас Тог.
— Глупцы! — Килава сплюнула.
Позади Ланас Тог послышался перестук когтей по камню — она резко обернулась, затем посторонилась.
Хромая, Баальджагг вошла в зал. Волчица не смотрела ни на кого, кроме Тока Младшего. Приблизилась к телу и заскулила.
— Он освободился, — сказал Баальджагг Тлен. — Твой супруг.
— Она не глухая, слышит вой, — пробормотала Килава. — Тогг перешёл на Путь Телланн, а затем… дальше. Брат, выбери этот путь, раз уж ты упорствуешь в том, чтобы найти Призывательницу. Они сходятся — все как один.
— Идём с нами.
Килава отвернулась.
— Нет.
— Сестра. Идём с нами.
Килава крутанулась на месте, лицо её потемнело.
— Нет! Я пришла за Провидцем. Ты меня понимаешь? Я пришла…
Взгляд Тлена упал на изломанный труп Тока.
— За искуплением. Да. Я понимаю. Что ж, найди его.
— И найду! Теперь, когда я тебя спасла, могу делать всё, что захочу.
Тлен кивнул.
— А когда закончишь, сестра, разыщи меня вновь.
— И зачем это мне?
— Килава. Родная моя кровь. Разыщи меня.
Долгое время она молчала, затем коротко кивнула.
Ланас Тог подошла к Тлену.
— Веди меня, Первый Меч.
Оба т’лан имасса рассыпались в пыль, затем и пыль пропала.
Килава осталась в зале одна.
Если не считать бесчувственного сегулеха.
И волчицы-ай, которая лежала рядом с трупом.
Килава помедлила, сделала шаг к неподвижному телу Мока, затем вздохнула, развернулась и подошла к Баальджагг.
— Ты скорбишь об этом смертном, — прошептала она, положив руку на опущенную голову зверя. — Ради него откладываешь то, чего так жаждешь — воссоединение с потерянным супругом. Этот человек был достоин подобной преданности? Нет, не спеши с ответом — он и так ясно виден в твоих глазах… Тогда я скажу тебе кое-что, Баальджагг, то, чего ты явно не осознаёшь. Душа этого смертного — она скачет на духе Тогга — и твой супруг доставит её, но не к вратам Худа. Иди же, иди по следу. Смотри, я открою для тебя Путь.
Килава выпрямилась, взмахнула руками.
Распахнулся Путь Телланн. Пыльный воздух в зале всколыхнулся. Сладковатый запах влажной тундры, едких мхов и мягких лишайников потёк внутрь лёгким, тёплым ветерком.
Волчица прыгнула в портал.
Килава закрыла его за зверем.
И вышла вон из комнаты.
В следующий миг из тени выступила Дымка. Она подошла туда, где среди изломанного дерева и металла лежал Мок, посмотрела на бесчувственное тело. Ох, какая маска. Такое искушение…
Переполошенные крики из коридора позади, солдаты явно кинулись во все стороны, затем послышались изощрённые проклятия.
— …растреклятая пантера!
— Килава, — ответила госпожа Зависть. — Я уже с ней встречалась прежде. Действительно, очень грубо, — так неуважительно нас всех растолкала.
Дымка обернулась навстречу отряду.
Госпожа Зависть остановилась, взгляд затуманенных глаз метнулся к Моку, затем к Току Младшему.
— О, милый мой юноша… — тихо проговорила она, — лучше бы ты оставался с нами.
Хватка. Молоток. Штырь. Мураш. Перл.
Дымка закрыла глаза.
— Что ж, выходит, тем дело и окончилось, — проговорила госпожа Зависть. — Мы возвращаемся на крышу цитадели. Быстро, пока Килава не лишит меня сладкой мести Провидцу.
— Ты можешь возвращаться на крышу, — прорычала Хватка. — Мы уходим.
«Уходим», ох, любовь моя…
Госпожа Зависть скрестила на груди руки.
— Я из сил выбиваюсь, чтобы вас исцелить, неблагодарные солдафоны, и вот так вы мне отвечаете? Мне нужна компания!
Молоток и Штырь подошли, чтобы снять с перекладины тело Тока.
Хватка устало прислонилась к стене, покрасневшими глазами разглядывая госпожу Зависть.
— За исцеление — спасибо, — пробормотала она. — Но нам надо вернуться к Войску Однорукого.
— А если там ещё рыскают паннионские солдаты?
— Тогда мы присоединимся к убитым братьям и сёстрам. Что с того?
— О-о-о, все вы одинаковые!
В вихре белых одежд госпожа Зависть развернулась и стрелой вылетела из зала.
