— А там хватит места всем павшим? — спросила Хватка.
— Увы, нет. Большинство чертогов внутри затоплены.
Хватка глубоко вздохнула, затем взглянула на Дуджека.
Первый Кулак, казалось, не мог решиться.
— Кто-нибудь видел капитана Парана?
Никто не ответил.
— Ладно. Что касается захоронения павших «мостожогов», решение принимать тебе, лейтенант Хватка.
— Им всегда было любопытно, что там внутри Лунного Семени, — сказала та, криво ухмыльнувшись. — Думаю, им бы это понравилось.
К обозу, беспорядочно раскинувшемуся в парковом лесу к северу от поля боя, медленно стягивались семьсот двадцать два Моттских ополченца, каждый тащил джутовый мешок, набитый добычей из города.
К стволу дерева прислонилась массивная столешница, так, что виден был рисунок на днище. Ножки давно отломились, но так её было легче перевозить.
Прежде, чем кто-либо заметил, изображение какое-то время уже светилось — а вот теперь внушительная толпа собралась рядом и пялилась на чудо. Наконец Путь внутри рисунка открылся, наружу ступил Паран, а за ним — Быстрый Бен и невысокая, мускулистая женщина с чёрными волосами.
Все трое были покрыты изморозью, которая начала таять, как только портал закрылся у них за спинами.
Один из Моттских ополченцев выступил вперёд.
— Здрасте. Я — главмаршал Джиб Валун, и кой-чего не могу уразуметь.
Паран, который всё ещё дрожал от беспощадного холода Омтоз Феллака, некоторое время смотрел на ополченца, затем пожал плечами.
— И чего же, главмаршал?
Джиб Валун почесал в затылке.
— Ну, это ведь стол, а не дверь…
Чуть позже, когда Паран и Быстрый Бен шагали в сумерках к полю боя, чародей тихо рассмеялся. Капитан покосился на него.
— Что?
— Лесной юморок, Паран. Случается, когда говоришь с самыми страшными магами, каких мы только встречали.
— Магами?
— Ну, может, это и не лучшее слово. Скорее, с колдунами. Болотными колдунами. Такими, с древесной корой в волосах. Если уйдут в лес, ты их ни за что не найдёшь, разве только сами решат показаться. Эти братья Валуны — худшие из всей этой компании, хотя говорят, у них есть единственная сестра, с которой мы тоже совсем не хотим встречаться — никогда.
Паран покачал головой.
Килава ушла, как только они вернулись в смертный мир. Заклинательница простыми словами поблагодарила их обоих, и это, как почувствовал Паран, само по себе было исключительным знаком доверия с её стороны, — а затем скрылась в сумраке леса.
Капитан и чародей добрались до торгового тракта и уже видели, как он выпрямляется, взбирается к гряде рядом с полем боя и городом. Лунное Семя висело практически у них над головой, истекая дождём и туманом. Несколько пожаров ещё полыхали в Коралле, но, похоже, тьма Куральд Галейна как-то их притушила.
Паран никак не мог выбросить из головы последние события. Он не привык быть рукой… искупления. Спасение яггутской девочки из раненого портала в Морне потрясло его.
Давным-давно… у стен Крепи. Я почувствовал её, почувствовал эту девочку — в тисках вечной боли, она не понимала, что сделала, чем заслужила всё это. Думала, что найдёт свою маму — так ей сказала Килава. Держала за руку брата…
А затем всё это пропало.
Внезапно — одна.
И одна лишь боль.
Тысячи лет.
Быстрый Бен с Таламандасом что-то сделали с девочкой, чарами избавили её от воспоминаний о произошедшем. Паран почувствовал личное участие Худа в этом колдовстве — лишь богу подобное было бы по силам: не просто заблокировать память, но полностью удалить её, очистить лист.
И вот — девочка потеряла брата. Но нашла дядю.
Только отнюдь не доброго дядюшку. Провидец страдает от собственных ран…
И теперь во владениях Огни появились новые жители. В её мире поселился древнейший Путь.
«Память льда, — сказал тогда Быстрый Бен. — Жар кроется в этой отраве хаоса — жар, силы которого хватит, чтобы уничтожить служителей. Мне нужно было найти способ замедлить распространение инфекции, ослабить яд. Я ведь предупредил Увечного бога, знаешь ли. Сказал ему, что встану у него на пути. Мы ему хорошо врезали, знаешь ли…»
Паран улыбнулся этим воспоминаниям. Даже сами боги не могли сравниться в самомнении с Быстрым Беном. Но всё равно чародей заслужил право на некоторое чувство злорадного удовлетворения, не так ли? Они выкрали Провидца из-под носа у Аномандра Рейка. Исправили древнейшее преступление и — к счастью — даже смогли привести туда Килаву, так что заклинательница приняла участие в этом искуплении. Они избавили этот континент от угрозы Провидца. И, наконец, сохранив Оматоз Феллак, замедлили продвижение заразы Увечного бога.
А девочке вернули её жизнь.
— Капитан, — пробормотал Быстрый Бен, положив руку ему на плечо.
Впереди, за последними деревьями, на склонах широкого холма с плоской вершиной толпились люди. Факелы покачивались, точно упавшие звёзды.
— Не нравится мне всё это, — пробормотал чародей.
Когда тьма развеялась, тела исчезли — три на вершине и все из повозки, которую Хватка со своими солдатами подвели к краю дороги у склона внизу. Ничего сложного или изысканного. Расположение павших внутри огромной летающей горы оставили тисте анди, самому Аномандру Рейку.
Остряк обернулся и задрал голову, чтобы посмотреть на Лунное Семя. По-пьяному кренясь, крепость дрейфовала к морю, закрывая яркие звёзды, которые уже было посеребрили землю. Естественная тьма ночи скоро поглотит чёрную базальтовую глыбу целиком.
Семя Луны уносило за собой свою тень, и вот, на гряде с другой стороны торгового тракта, проявился небольшой отряд солдат. Они стояли полукругом вокруг похоронных носилок и небольшой кучи камней.
Остряк не сразу понял, что́ видит. Затем он подтянул Скаллу ближе к себе.
— Пойдём, — прошептал он.
Она не протестовала, и даруджиец повёл женщину прочь с холма, вниз по склону, через безмолвный, призрачный строй, который, впрочем, расступился, чтобы дать им дорогу. Через дорогу, за неглубокую канаву, затем вверх по склону к гряде.
Туда, где оставшаяся сотня «Серых мечей» выстроилась, чтобы отдать последние почести человеку, который был Кованым щитом Фэнера.
Кто-то пошёл вслед за Остряком и Скаллой, но те не обернулись, чтобы узнать, кто.
Они приблизились к скромному собранию.
Солдаты отстирали форму, начистили до блеска оружие. Остряк заметил среди них — в основном женщин-капанок и новобранцев-тенескаури — Анастера, который по-прежнему сидел верхом на лошади. Кошачьи глаза Смертного меча превратились в щёлки, когда он посмотрел на одноглазого юношу. Э нет, он не тот, кем был. Уже не… пустой. Чем же он стал, если я вдруг чую его как своего… соперника?
