Итковиан услышал, как К’рул вздохнул.
Рат’Огнь и Бруд поднялись с земли вместе. Её кости срослись. На обнажённых предплечьях не было ни синяков, ни опухолей. Жрица стояла, потрясённо опираясь на Воеводу.
— Как это? — спросил Каллор. — Путь не выказал и тени отравы.
— Воистину, — улыбнулся К’рул. — Похоже, болезнь вытеснили из этой местности. Временно, но этого достаточно. Возможно, таков ещё один урок силы веры… который я постараюсь усвоить.
Итковиан прищурился. В его словах два смысла.
Один — для нас, второй, более глубокий — для стоящего там человека.
Мгновение спустя крупная, полная женщина, замершая за капитаном Параном, подошла к столу.
Увидев её, Каллор отступил на шаг.
— Неосторожно так бросать молот, — протянула она, обращаясь к Воеводе, который повернулся на её голос.
— Серебряная Лиса. Мы уже гадали, увидим ли тебя снова.
— Ты же отправил Корлат выследить меня, Воевода.
— Только чтобы знать твоё местоположение и направление движения. Похоже, она потерялась, так как ещё не вернулась.
— Взяла неверное направление. Мои т’лан айи сейчас окружили её и ведут сюда. Целую и невредимую.
— Рад это слышать. Судя по твоим словам, можно предположить, что Второе Соединение состоялось.
— Это так.
Скворец увидел капитана Парана и подошёл к нему для отдельного разговора. Высокий темнокожий мужчина присоединился к ним.
— Тогда расскажи нам, — продолжил Воевода, — присоединится ли к походу ещё одна армия?
— Перед моими т’лан имассами стоят задачи, которые требуют путешествия в Паннионский Домин. Это преимущество для вас, если на нашем пути снова окажутся охотники К’елль — к’чейн че’малли, ибо с ними схватимся мы.
— Можно предположить, что обсуждать эти задачи ты не намерена.
— Воевода, это личные дела, не имеющие отношения ни к тебе, ни к твоей войне.
— Не верь ей, — прорычал Каллор. — Они хотят Провидца, ибо знают, что он — яггутский Тиран.
Серебряная Лиса повернулась к Каллору.
— Если ты захватишь Паннионского Провидца — что сделаешь с ним? Он безумен, его разум искалечен Путём Хаоса и обманом Увечного бога. Единственный вариант — казнь. Оставь это нам, мы существуем, чтобы убивать яггутов…
— Не всегда, — перебил её Дуджек.
— Что ты хочешь сказать?
— Разве не один из т’лан имассов сопровождал адъюнкт Лорн, когда та освободила яггутского Тирана к югу от Даруджистана?
Серебряная Лиса казалась встревоженной.
— Лишённый клана. Да. Событие, которого я пока не понимаю. Тем не менее, тот Тиран был пробуждён от проклятого сна, чтобы на самом деле умереть…
— На самом деле Рейст был на удивление оживлён, хоть и выглядел потрёпанным, когда я видел его в последний раз, — проговорил новый голос.
Серебряная Лиса резко развернулась.
— Ганос, что ты хочешь сказать? Тиран был убит.
Невысокий круглый человечек, стоящий теперь рядом с капитаном Параном, вытащил платок из рукава и промокнул лоб.
— Ну, если говорить об этом… не совсем, как с неохотой скажет вам Крупп. Увы, всё немного запуталось…
— Дом Азатов забрал яггутского тирана, — пояснил К’рул. — Малазанцы планировали, насколько я понимаю, вынудить Аномандра Рейка вступить в противостояние, которое ослабило бы его, а может, и вовсе привело бы к его гибели. Вышло же так, что Рейст не встретился лицом к лицу с Владыкой Лунного Семени…
— Не вижу в этом смысла, — оборвала его Серебряная Лиса. — Если Лишённый клана на самом деле нарушил клятву, он ответит мне.
— Я имел в виду, — проговорил Дуджек, — что, согласно твоим словам, т’лан имассы и то, что они делают или не делают, отделено от всего остального и всех остальных. Ты настаиваешь на отделении, но, как ветеран малазанских кампаний, скажу тебе: это абсолютно неверно.
— Может, Логросовы т’лан имассы и вправду… запутались. Но даже в этом случае — подобная неоднозначность осталась в прошлом. Разве что, разумеется, вы решите оспорить власть, для которой я была рождена.
Никто на это не ответил.
Серебряная Лиса кивнула.
— Очень хорошо. Я сказала о позиции т’лан имассов. Мы берём яггутского Тирана. Кто-то ещё хочет оспорить это?
— Учитывая явную угрозу в твоём голосе, женщина, — проскрипел Бруд, — это было бы явной глупостью. Я не буду ни пререкаться, ни тянуть Провидца за ноги. — Он повернулся к Дуджеку. — Первый Кулак?
Однорукий скривился, затем покачал головой.
Внимание Итковиана привлёк невысокий толстый даруджиец — он и сам не мог понять, почему. Полные, слегка жирные губы изгибались в мягкой улыбке.
Здесь собрались ужасающие силы. Почему же мне кажется, что самый их центр — в этом странном человечке? Даже К’рул смотрит на него… будто старый товарищ, с восхищением, словно на удивительного гения. Гения, чьи таланты превзойдут мастерство учителя. Но в этом взгляде нет зависти, нет гордости, которая всегда нашёптывает о чувстве собственника. Нет, это чувство куда более тонкое и сложное…
— Нужно обсудить вопросы снабжения, — сказал наконец Каладан Бруд. Высшая жрица всё ещё жалась к нему. Воевода провёл её к стулу и негромко что-то сказал. Женщина кивнула в ответ.
— Баргасты пришли готовыми, — сказал Кафал. — С таким числом солдат можно управиться.
— А цена? — спросил Дуджек.
Молодой воин ухмыльнулся.
— Она будет приемлема для вас… более или менее.
Серебряная Лиса отошла назад, будто сказала всё, что хотела сказать, и теперь не испытывала интереса к приземлённым вопросам, которые всё ещё требовали обсуждения. Итковиан отметил, что капитан Паран, его тёмнокожий спутник и Скворец уже ушли. Остряк, похоже, задремал на своём стуле, забыв о хмуро глядящей на него с противоположной стороны стола Скалле. Рат’Худ и Рат’Престол Тени сгорбились на своих местах с угрюмым выражением на масках, что вызвало у Итковиана вопрос — насколько жрецы контролируют эти лакированные шарнирные приспособления.
Новый Кованый щит «Серых мечей» сидела неподвижно, глядя на Итковиана с неприкрытой скорбью.
И… жалостью.
Я их отвлекаю. Что ж. Он сделал шаг назад, развернулся и пошёл к задней части навеса.
Итковиан был удивлён, застав там Парана, Скворца и тёмнокожего мужчину. Высокая воительница с чёрной кожей присоединилась к ним и теперь разглядывала Итковиана своими необычными миндалевидными глазами цвета выцветшей травы.
Встретив этот взгляд, Итковиан чуть не покачнулся. Фэнеровы Клыки, такая печаль — вечность потерь… пустое существование…
