Женщина отвела взгляд, и её лицо из удивлённого стало встревоженным.
Не для меня. Не для моих плеч. Не это. Некоторые раны никогда не исцелятся, некоторые воспоминания никогда не стоит воскрешать. Не стоит проливать свет в эту тьму, сударь. Это чересчур… Другое осознание пришло к нему. Фэнера больше не было, вместе с богом исчезла и его защита. Итковиан был уязвим, как никогда. Беззащитен перед болью мира, перед его скорбью.
— Итковиан, — произнёс капитан Паран, — мы надеялись, что ты придёшь. Это мой командир, Скворец. И Быстрый Бен из «Мостожогов». Тисте анди зовут Корлат, она помощница Аномандра Рейка. Мы рады тебе, Итковиан. Присоединишься к нам?
— В моей палатке лежит неприкаянный бочонок алчбинского эля, — сказал Скворец.
Мой обет…
— Отрадное приглашение, судари, рад его принять. Благодарю вас. Госпожа, — обратился он к Корлат, — примите мои глубочайшие извинения.
— Извиниться должна я, — ответила тисте анди. — Я была неосторожна и беспечна, и не учла, кто́ вы.
Трое малазанцев посмотрели на них, переводя взгляд с одной на другого, но никто не сказал ни слова.
— Позвольте, — наконец проговорил Скворец, двинувшись вниз по склону к лагерю Войска Однорукого.
«Мостожог» Быстрый Бен шёл рядом с Итковианом.
— Что ж, похоже, Серебряная Лиса сегодня удивила нас всех.
— Я не знаю её, сударь, потому не могу ничего сказать о её поведении.
— Ты от неё ничего не почувствовал?
— Этого я не говорил.
Мужчина блеснул белозубой ухмылкой.
— Правда. Не говорил.
— Она совершила страшное зло, сударь, но оно ничего не весит на её плечах.
Быстрый Бен со свистом втянул воздух.
— Ничего? Ты уверен? Худов дух, это нехорошо. Совсем нехорошо.
— Ночная Стужа, — отозвался шедший позади них Паран.
Быстрый Бен, оглянувшись, бросил на него взгляд.
— Думаешь?
— Знаю, маг. Хуже того, Ночная Стужа была — и есть, — чем-то большим, чем мы полагали. Не просто Высшая чародейка Империи. Характер жёсткий, как камень. Её возлюбленный, Беллурдан, уравновешивал её, но я совершенно не чувствую теломена.
— А Рваная Снасть?
— В тени. Наблюдает, но, похоже, без особого интереса.
— Мы говорили о женщине по имени Серебряная Лиса, — пробормотал Итковиан, — Но теперь вы упомянули трёх других людей.
— Прости. Они все возродились в Серебряной Лисе. Долгая история.
Итковиан кивнул:
— Необходимость вынуждает их сосуществовать, несмотря на разительное отличие характеров.
— Да, — вздохнул Паран. — Неудивительно, что иногда происходит конфликт воль…
— В ней нет конфликта, — сказал Итковиан.
— Что?
— Между ними согласие, сударь. Она спокойна внутри.
Они спустились с холма, подошли к лагерю малазанцев. Скворец и Корлат шли в полудюжине шагов впереди, бок о бок, близко.
— Вот оно, самое удивительное открытие этого дня, — пробормотал Быстрый Бен.
— Пока что, — отметил Паран. — Что-то мне подсказывает: о это ещё не всё.
— Господа! — прохрипел голос за их спинами. — Пожалуйста, погодите, пока выдающиеся, но трагически короткие ноги Круппа спешно принесут его в ваше общество!
Этой вычурной фразы хватило, чтобы покрыть разделявшее их расстояние, так как трое мужчин остановились, ожидая запыхавшегося Круппа, и продолжили путь уже вместе с ним.
— Ветер удачи! — пыхтел Крупп. — Он донёс до Круппа ваши слова…
— Очаровательно, — сухо проговорил Быстрый Бен. — И у тебя, разумеется, есть замечание или десяток замечаний насчёт Серебряной Лисы.
— Именно! В конце концов, Крупп был свидетелем упомянутого ужасного Соединения. Но тревога, воспоследовавшая за сими событиями, утихла сама по себе, ибо истина вышла из темноты и пала к обутым в туфли ногам Круппа.
— Тут уж несложно себе представить, как ты споткнулся и повалился лицом вниз, даруджиец, — отметил маг.
— Небрежная формулировка, великодушно допускает Крупп, но никто из вас не видел, как Крупп танцует. А танцевать он умеет, да с такой грацией и мастерством, что дух захватывает! Он скользит, словно неразбитое яйцо по смазанной сковороде. Споткнуться? Упасть? Крупп? Никогда!
— Ты говорит про какую-то истину, — напомнил Паран.
— О да! Многие истины скачут вокруг Круппа, будто стая щеночков, и каждую он по очереди треплет по голове, как всякий добрый хозяин. Итог? Крупп говорит, что внутри Серебряной Лисы всё хорошо! Успокойтесь. Расслабьтесь. По… верьте, ох…
— Споткнулся?
— Глупости. Даже оговорки имеют ценность.
— Правда? И какую же?
— Это слишком тонкая материя для слов, увы. Нам нельзя уходить слишком далеко от того, что только что было на языке или даже у ног — от темы истин…
— Которые скачут, как щеночки.
— Именно, капитан! Если точнее — как щенки волчицы.
Двое малазанцев резко остановились, к ним присоединился Итковиан, так как сонный, завораживающий поток слов Круппа внезапно выявил суть, вокруг которой бурлил, словно вокруг камня. Камень… одна из истин Круппа? Эти малазанцы к такому привыкли — или же они просто умнее меня.
— Выкладывай, — прорычал Паран.
— Выкладывать что, дражайший капитан? Крупп упивается ловкой двусмысленностью, так он запасает секреты, как и следует всякому уважающему себя скопидому секретов. Касается ли дело скованного честью бывшего наёмника, что идёт с нами? Да, но не напрямую. Скорее — отряда, который он лишь недавно покинул. Не напрямую, Крупп ещё раз подчёркивает. Двое древних богов, некогда — просто духи, первые, бегущие рядом со смертными, старинными т’лан имассами из плоти и крови, древнейшие из спутников. И родня их, что по сей день бежит с т’лан имассами. Двое богов-волков, да? Есть ли здесь такие, кто не помнит сказку об их разлуке и вечном поиске друг друга? Разумеется, все вы её помните. Печальная история, впечатлительные дети такое не забывают. Но что их разлучило? Что говорит сказка? «Затем однажды на землю пришёл ужас. Ужас с тёмного неба. Спустился, чтобы расколоть мир. И любовники были разлучены, чтобы никогда больше не встретиться». И так далее, и тому подобное. Разумеется, господа, сей ужас был роковым нисхождением Павшего. И то исцеление, каковое требовалось сотворить уцелевшим силам, оказалось сложной, тяжкой задачей. Старшие боги сделали то, что могли, но поймите, они сами были моложе, чем двое богов-волков, и — что важнее — получили власть не потому, что шли в ногу с людьми — или теми, кто однажды станет людьми, то есть…
— Пожалуйста, остановись! — оборвал его Паран.
