Скворец кивнул.
— До встречи, Итковиан.
Они разжали руки. Командир вновь вскочил в седло и подобрал поводья. Поколебавшись, он спросил:
— Скажи, Итковиан, все элинцы похожи на тебя?
Тот пожал плечами.
— Я не уникален.
— Тогда берегись дня, когда легионы императрицы перейдут границы твоей родины.
— И когда этот день наступит, будете ли вы вести эти легионы? — спросил Итковиан, приподняв бровь.
Скворец усмехнулся.
— Доброго пути, сэр.
Итковиан смотрел вслед Скворцу, тот скакал по берегу, а копыта его коня выбивали из земли комья зеленоватого песка. Внезапно Итковиан испытал необъяснимую уверенность в том, что они никогда больше не увидятся. Через мгновение он тряхнул головой, прогоняя эту ужасную мысль.
— Ну да, разумеется, Крупп благословит сию компанию своим присутствием!
— Ты не понял, — вздохнул Быстрый Бен. — Это был только вопрос, а не приглашение.
— Бедный чародей утомился, да? Столь много Путей чародейства, всё — дабы подменить собою обыкновенные баржи, нутро которых изъязвили проточные течи. Однако Крупп впечатлён твоим мастерством — подобную пляску Путей, почитай, никогда не доводилось видеть сему скромному наблюдателю. И каждый из них — чистый! Будто чтобы сказать «Тьфу!» глупцу в цепях! Какой дерзновенный вызов! Какой…
— Ох, помолчи, пожалуйста!
Быстрый Бен стоял на северном берегу реки. Грязь покрывала его штаны до середины бёдер: цена за то, что чародей, как только мог, сократил путь для колонн войск, повозок, скота и запасных лошадей. Он ждал только нескольких отставших, в том числе — Скворца. Усталость усугублялась непрерывным нытьём духа Таламандаса, который не покидал своего невидимого насеста на левом плече мага.
«Слишком много силы было высвобождено здесь. Столько, что чересчуры легко заметить. Неосторожно, — шептало чучелко. — По сути, самоубийственно. Увечный бог не может нас не найти. Рад? Проявил удаль? А как же Паннионский Провидец? Уйма ужасных Путей бьются вокруг нас! Показывают, насколько мы неуязвимы для заразы! Думаешь, наши противники будут просто сидеть сложа руки после всего, что они тут увидели?»
— Тихо ты, — пробормотал Быстрый Бен.
Крупп поднял тонкую бровь.
— Одного грубого приказа было довольно, в чём Крупп с высокомерием уверяет жалкого мага!
— Я не тебе. Не обращай внимания. Я просто размышлял вслух.
— Любопытная привычка для мага, верно? И опасная.
— Ты так думаешь? Как насчёт ещё нескольких мыслей вслух, даруджиец? Это умышленная показуха. Я тут проявил силу, именно чтобы растревожить осиные гнёзда. Оба! Неуклюже, с жутким размахом, не таясь! Чтоб громом грохотало для тех, кто ждёт тихого, почти беззвучного топотка мышиных лап и шуршания хвостика. И вот ты гадаешь, зачем же я такое учудил?
— Крупп ни о чём не гадает, кроме, пожалуй, причины, по которой ты столь настойчиво пытаешься объяснить восхитительную обманную тактику сим крикливым чайкам.
Быстрый Бен грозно взглянул на маленького толстяка.
— Правда? Я и не думал, что делаю это столь очевидно. Наверное, нужно её пересмотреть.
— Вздор, Чародей! Твёрдо держись твоей непробиваемой самоуверенности — о да, кто-то может назвать это манией величия, но только не Крупп, поскольку он также обладает столь непробиваемой самоуверенностью, на какую способны лишь смертные. а по праву — лишь горстка по всему миру. Крупп уверяет, ты находишься в исключительной компании!
Быстрый Бен ухмыльнулся.
— Исключительной? А как же чайки?
Крупп отмахнулся пухлой ладонью.
— Ерунда! Если только одна из них не усядется тебе на левое плечо, разумеется. Это уже будет совершенно иное дело, верно?
Быстрый Бен подозрительно прищурился, глядя на даруджийца.
Крупп, как ни в чём не бывало, продолжал:
— В таковом случае бедная невежественная птица напитается такой плеторой хитроумнейших дискурсов, что опорожнится от смущения, ежели только, из милосердия, не будет страдать обстипацией.
Быстрый Бен ошалевше моргнул.
— Что ты сказал?
— Добрый господин, разве мы не изыскивали подходящие места, куда следует поместить затычку? «Тихо», «помолчи» и так далее? Крупп просто сообщает сокровенную версию, согласно которой непрестанные визгливые жалобы чаек умолкнут, закупоренные, к вящему облегчению всех и каждого!
В двухстах шагах справа от берега отвалила очередная баржа с войсками Бруда, быстро двинулось вперёд, оставляя на воде след, который уходил вниз по течению.
Пара морпехов подъехали к Быстрому Бену и Круппу.
Чародей нахмурился.
— Где Скворец?
— В пути, «мостожог». Жаба и её художник тут не пробегали?
— Едва успели запрыгнуть в свой фургон. Они уже на другом берегу.
— Отличная работа. Мы так же переправимся?
— Ну, я подумываю над тем, чтобы уронить вас на полпути к берегу. Давно вы обе купались в последний раз?
Женщины переглянулись, потом одна из них сказала, пожав плечами:
— Не знаю. Месяц назад? Три? Мы были заняты.
— И мы предпочли бы не мокнуть, Чародей, — сказала другая. — А то доспехи и одежда под ними могут разлезться на куски.
— Крупп заявляет: сие зрелище будет незабываемо вовеки!
— Бьюсь об заклад, у тебя аж глаза выскочат, — согласилась воительница. — А если нет, то уж мы им поможем.
— Ну, хоть ногти станут чистыми, — заметила другая.
— А-а! Грубые бабы! Крупп всего лишь стремился сделать комплимент!
— Это тебе нужно искупаться, — сказала воительница.
Лицо даруджийца сначала приобрело потрясённое, а затем удручённое выражение.
— Возмутительное замечание. Соответствующее количество чудесных духов, используемых в течение соответствующих лет, нет, десятилетий, дали результат в виде постоянного и воистину стойкого букета тончайшего аромата. — Он взмахнул пухлыми, бледными руками. — Его дуновение доподлинно притягивает очарованных бабочек…
— По мне, они больше похожи на слепней.
— Эти земли не цивилизованы, но — видите ли вы на мне хотя бы одно насекомое?
— Ну, вон несколько потонуло в твоих сальных волосах, как раз когда ты спросил.
— Точно. Злобных врагов, всех и каждого, ожидает подобная участь.
— Ага! — перебил Быстрый Бен. — А вот и Скворец. Наконец-то. Хвала богам.
Тьма поглотила переулок, когда сумерки спустились на разрушенный город. Несколько масляных ламп освещали главные улицы. Иногда мимо проходил патруль джидратов, освещая путь фонарями.
