Книга "Сталинский питомец" - Николай Ежов, страница 53. Автор книги Никита Петров, Марк Янсен

Разделитель для чтения книг в онлайн библиотеке

Онлайн книга «"Сталинский питомец" - Николай Ежов»

Cтраница 53

На следующий день, 26 ноября, новый шеф НКВД отдал приказ № 00762 о порядке осуществления постановления от 17 ноября. Органам НКВД предписывалось немедленно свернуть массовые операции, а все регламентировавшие их прежние приказы и распоряжения признавались недействительными. Совещания сотрудников НКВД на региональном и местном уровне надлежало организовать таким образом, чтобы постановление можно было зачитать и разъяснить {669}. Некоторые главы региональных НКВД не сразу поняли значительность перемен. Крымский нарком внутренних дел Л.Т. Якушев-Бабкин, например, в декабре 1938 года был арестован по обвинению в продолжении массовых операций после ликвидации троек: 28–29 ноября были расстреляны 770 человек, причем 553 из них расстреляны лично главою Крымского НКВД {670}.

По инициативе Берии по центральному аппарату НКВД прокатились аресты. Были «взяты» многие люди Ежова, в том числе: С.Г. Гендин и 3.И. Пассов (22 октября), С.Б. Жуковский (23 октября), Н.Г. Николаев-Журид и М.А. Листенгурт (25 октября), С.М. Шпигельглаз (2 ноября), И.Я. Дагин (5 ноября), Е.Г. Евдокимов (9 ноября), Я.И. Серебрянский (10 ноября), И.И. Шапиро (13 ноября), Н.Н. Федоров (20 ноября), С.Ф. Реденс (22 ноября), М.А. Трилиссер (23 ноября) и Г.Ф. Горбач (28 ноября). А руководителей региональных НКВД Берия арестовывал партиями. О том, как это происходило, рассказал на допросе в 1953 году Меркулов. В Москву была вызвана группа руководителей региональных НКВД (от 15 до 20 человек), «все они по одному вызывались из приемной в кабинет наркома и здесь же арестовывались». Как пояснил Меркулов, «операция эта была проведена Берия» {671}. А Дагин был арестован Берией в кабинете Ежова, причем при аресте Дагин оказал сопротивление. Меркулов добавил, что он тоже участвовал в этом аресте и спешка была вызвана необходимостью устранить Дагина от участия в охране предстоящего 7 ноября парада и торжеств. Его тут же доставили в карцер Лефортовской тюрьмы, где он находился «в одном белье в тяжелом состоянии» {672}.

Не забыл Берия и А.С. Журбенко, который летом 1938 года затребовал из архива материалы по Грузии. Теперь он работал начальником УНКВД по Московской области. Журбенко был арестован 29 ноября, а через неделю на его место, в качестве поощрения за разоблачение Ежова, был назначен В.П. Журавлев. Будучи арестованным, Журбенко направил 4 декабря заявление Сталину. В нем он рассказал немало любопытного. Например, о том, как во время сессии Верховного Совета РСФСР в Москве (июль 1938 года) он услышал, как Ежов предложил Успенскому перейти на руководящую работу в Москву. Присутствующий при этом разговоре Литвин возмутился: «Как же так, вчера на даче за ужином Н.И. Ежов поднимал тост за меня, как за будущего первого заместителя наркома, а сегодня предлагает этому «липачу» руководящую работу в наркомате?!» {673} Журбенко пытался оправдаться и разжалобить Сталина, просил справедливо разобраться в его деле, вспоминая, что дома у него остался сын 2,5 лет, а жена вот-вот должна родить. Он писал и о своих заслугах в «очистке» аппарата УНКВД по Московской области, и о проведенных арестах за недолгий 2-месячный срок пребывания в должности. И наконец, о своей многолетней преданной работе чекиста, которая началась в комендатуре Крымской ЧК где он под руководством И.Д. Папанина своей «еще юношеской рукой непосредственно уничтожал врагов» {674}.

Как уже говорилось, некоторые главы региональных НКВД пытались упредить опасность. 12 ноября застрелился Литвин, на его место был назначен ставленник Берии — С.А. Гоглидзе. Через два дня исчез Успенский. Берия, разумеется, не поверил в его инсценировку «самоубийства» и распорядился усилить охрану границ и выследить беглеца. Успенского искали долго, но все же обнаружили, и он был арестован 16 апреля 1939 года {675} (по другим данным 15 апреля).

Теперь в кабинетах Лубянки воцарились бериевцы. Когда в сентябре 1938 года на Лубянке появились первые из них, они одним своим видом внушали Ежову ужас. «Особенно бросался в глаза 130-киллограмовый Богдан Кобулов». Своих жертв он «избивал кулаками. Он прыгал на них и наваливался своим огромным весом. Его любимым орудием пыток была дубинка». За широкие плечи Берия прозвал его «самовар» {676}.

Прибывший из Грузии и назначенный в первых числах декабря Берией на должность начальника 5-го отдела ГУГБ НКВД (иностранного отдела — ИНО) В.Г. Деканозов не скрывал своего рвения и заявлял сослуживцам, что «работников ИНО он всех пересажает, так как они все изменники» {677}. Берия ценил свои лучшие кадры. Он даже придумал ласковые клички для своих ближайших соратников: «Меркулич» (В.Н. Меркулов), «Кобулич» (Б.З. Кобулов) и «Мамулич» (С.С. Мамулов).

Завершение массовых репрессий, как и их начало в июле 1937 года, произошло в полном соответствии с планом. В обоих случаях инициатива исходила из центра — от Сталина. Тем не менее, следственные методы 1937 года прочно укоренились в системе госбезопасности. И прибывшее на смену ежовским кадрам новое чекистское поколение приняло их как эстафету. Как показывал на следствии Меркулов: «В Лефортовской тюрьме было жутко проходить, слыша крики избиваемых. Я не мог заснуть ночами, вспоминая эти картины. Избиение арестованных имело место и в кабинетах следователей в наркомате. Так продолжалось, примерно, до середины 1939 года, когда бить в помещении наркомата было запрещено и били арестованных только в Лефортовской и Сухановской тюрьмах, на перевод куда требовалось отдельное разрешение Берия, мое или Кобулова, а возможно это также делалось с разрешения начальников следственных частей» {678}.

На вопрос, а бил ли арестованных сам Берия в тот период, Меркулов ответил: «В моем присутствии Берия несколько раз бил арестованных, в своем кабинете и в тюрьме — рукой и резиновой палкой» {679}.


По имеющимся сведениям, Сталин и Берия вначале хотели арестовать жену Ежова как «английскую шпионку» и заставить ее давать показания против мужа {680}. Евгения была особенно уязвима, так как у нее было много любовников. Одним из них, по всей видимости, был писатель Михаил Шолохов. Как показала Зинаида Гликина, сотрудница Иностранной комиссии Союза писателей, эксперт по США, и близкая подруга Евгении, временами гостившая у Ежовых, познакомились они весной 1938 года. Шолохов тогда был в Москве, и Ежов пригласил его к себе на дачу. Летом того же года Шолохов вновь приехал в Москву и посетил Евгению в редакции журнала «СССР на стройке» под предлогом участия в выпуске журнала, а потом проводил ее домой. Вернувшись в Москву в августе, он с Фадеевым опять зашел к Евгении в редакцию, после чего они втроем пообедали в гостинице «Националь». На следующий день Шолохов снова был у Евгении в редакции и на этот раз пригласил ее в свой номер в той же гостинице, где она пробыла несколько часов.

Вход
Поиск по сайту
Ищем:
Календарь
Навигация