На первом допросе 28 ноября 1938 г. и на очных ставках с теми, кто его «изобличал» во враждебной деятельности, Косарев не признавал себя виновным.
Как показал на допросе 28 июля 1954 г. Шварцман, участвовавший под руководством Берии в расследовании дела Косарева, Берия, узнав, что Косарев не признаёт себя виновным, приказал добиться его признания путём пыток и избиений, Косарева стали жестоко избивать. Он вынужден был признать себя виновным в том, что никогда не свершал. Таких «признаний» от Косарева добились 8 декабря 1938 г.
Дело Косарева было рассмотрено Военной коллегией Верховного Суда СССР 22 февраля 1939 года. Косарев был признан виновным в том, что являлся руководителем право-троцкистской организации в комсомоле, вёл подрывную работу по развалу комсомольских организаций, установил связь с лидером фашистской молодёжной организации Артуром Беккером и проводил работу, направленную к поражению СССР в войне с фашистскими странами, сотрудничал с немецкой разведкой, передавая ей шпионские сведения, подготавливал террористические акты в отношении руководителей партии и правительства.
Как видим, обвинение Косарева стандартно. Следует лишь указать на то, что Артур Беккер, который, как показывал Косарев, в 1935 г. завербовал его для шпионской работы, член Компартии Германии с 1921 г., бывший секретарь ЦК КСМ Германии. В 1937 г, выехал из Франции в Испанию, участвовал в народно-освободительной войне, а в апреле 1938 г. захвачен в плен франкистами и умер в результате пыток.
Косарев был приговорён к расстрелу. Приговор был приведен в исполнение 23 февраля 1939 г.
Разумеется, уничтожение Косарева «заслуга» не только Берии. К этой акции приложили руки также Сталин и его ближайшие соратники
[21]
.
Вскоре, 14 мая 1939 г., той же Военной коллегией Верховного Суда СССР была осуждена жена Косарева — М.В. Нанейшвили. Приговор оказался более «либеральным» — она была лишена свободы сроком на 10 лет. Её признали виновной в связи «с участниками антисоветской террористической организации, была в курсе их контрреволюционной деятельности», знала о «предательской деятельности Косарева, с которым неоднократно участвовала на сборищах, участников право-троцкистской контрреволюционной организации […] где в её присутствии велись контрреволюционные предательские разговоры, направленные против руководства ВКП/б/ и Советского правительства».
Как и многие, М.В. Нанейшвили была арестована без санкции прокурора. После ареста её в течение двух месяцев не допрашивали. Следствие было закончено по обвинению её в совершении преступления, предусмотренного ст. 58–11 УК РСФСР (участие в контрреволюционной организации). Однако в обвинительном заключении указывалось, что М.В. Нанейшвили совершила преступлений, предусмотренные ст. ст.58–10 (проведение антисоветской агитации) и 58–11 УК РСФСР. При утверждении же обвинительного заключения ст.58–10 УК РСФСР заменена ст. ст.17 и 58–8 УК РСФСР, то есть ей уже вменялось в вину подстрекательство к совершению террористических актов.
Здесь ярко продемонстрировано сверхпренебрежительное отношение к соблюдению требовании закона, согласно которым вменять в вину совершение более тяжкого преступления нельзя без его предъявления в ходе предварительного следствия и проведения соответствующего расследования.
После того, как М.В. Нанейшвили отбыла наказание, назначенное ей по приговору Военной, коллегии Верховного Суда СССР, решением Особого совещания при МГБ СССР от 9 марта 1949 г. она была направлена в бессрочную ссылку. Её дочь — Е.А. Косарева по достижении ею восемнадцатилетнего возраста в 1949 г. была сослана в г. Норильск.
В.И. Нанейшвили, член партии с 1903 г., осужден Военной коллегией Верховного Суда СССР 21 марта 1940 г. к расстрелу. Он был признан виновным в том, что «на протяжении ряда лет являлся участником антисоветской террористической правотроцкистской организации, ставившей своей целью свержение Советской власти и реставрацию капитализма в СССР». Ему также было вменено в вину укрывательство от разоблачения, террористов и троцкистов.
На предварительном следствии Нанейшвили вынужден был оговорить себя, но затем отказался от своих показаний. В суде он также не признал себя виновным и заявил, что на предварительном следствии «под нажимом старшего следователя Матевосова дал ложные показания». Всё это было оставлено без внимания. Приговор в отношении В.И. Нанейшвили был приведен в исполнение.
Следует сказать, что в расследовании дела В.И. Нанейшвили вместе с Матевосовым участвовал и небезызвестный следователь следственной части НКВД СССР Хват. В 1954 г. И.И. Матевосов из органов Госбезопасности был уволен и лишен звания «генерал-майор».
Таким образом, была репрессирована фактически вся семья Косаревых-Нанейшвили, вплоть до третьего поколения. Не эта ли история легла в основу перестроечного кинофильма «Покаяние», в котором рассказывается в том числе и об уничтожении всех членов одного из грузинских родов? Впрочем, подобных примеров «семейных расправ», увы, не единичны.
Предыдущие страницы, как мне кажется, убеждают читателя в том, что хотя в 1937–1938 гг. Багиров и Берия не подчинялись друг другу, тем не менее (и это подтвердил в суде Багиров), если в АзНКВД имелись материалы на руководящих работников центра, то он «об этих материалах, наверное, сообщал Берия».
Данные судебного разбирательства подтвердили, что вся деятельность Багирова была безнравственна. Фактически эта деятельность — составная часть созданной Сталиным системы террора против народа.
Пожалуй, верхом безнравственности было получение с благословения Багирова показаний от уже осуждённых к расстрелу на других лиц, которые к этому времени не были ещё арестованы.
Так, 4 июля 1938 г. были арестованы инструктор Бакинского комитета АКП/б/ Киршбаум и его жена — К.С. Доронина, обвинённые в том, что являлись членами «право-троцкистской организации». Показания же на них были получены от бывшего секретаря Ворошиловского райкома партии Окиншевича, к тому времени уже приговорённого к расстрелу.
Обвинительное заключение по делу Киршбаума и Дорониной утвердил Маркарян. Киршбаум был осуждён к лишению свободы, а Доронина сослана в Красноярский край.
Установлено, что Багиров лично принял меры к тому, чтобы была репрессирована Доронина, которая, как пояснил Багиров, выступала против него. В связи с этим Багиров написал письмо Берии, в котором утверждал, что Доронина является членом право-троцкистской организации. Просил, чтобы дело Дорониной было рассмотрено Особым совещанием при НКВД СССР, поскольку считал «нецелесообразным освобождение её из-под стражи». На этом письме имеется резолюция Берии о рассмотрении дела Дорониной Особым совещанием.
25 июля 1937 г. Борщев допрашивал Мирзу Гасана Алиева, осуждённого ещё 23 июля 1937 г. к расстрелу. От Алиева домогались показаний на тех, кому только ещё предстояло оказаться в застенках НКВД.
Борщев проводил очную ставку между Дадашевым и уже осуждённым к расстрелу Б. Султановым с целью не только изобличения Дадашева, но и получения от Султанова показаний и на других лиц.
