Кира возмущенно пискнула и попробовала сделать подсечку. Так неуклюже, что начала падать сама. Ивар хотел ее подхватить, но связанные руки ограничивали его возможности. Заметив острый камень, он упал следом и едва успел подставить ладонь между краем и ее затылком. Зашипел оттого, что разбил пальцы.
По девичьему телу прокатилась волна дрожи. Кира не могла не догадаться, что он только что спас ее от серьезной травмы. Она вцепилась в его плечи. Оказавшись второй раз подряд сверху и ощущая сбившееся дыхание девчонки на своем лице, Ивар повторил:
– Прекрати поединок. Никто из нас не должен умирать.
Его ударило в плечо и отбросило на спину. Ивар успел заметить Хромого, вскочившего со стула с ружьем наперевес. И не побоялся же выстрелить в такой близости от родной дочери. Впрочем, он всегда любил пострелять.
– Не надо! Я сама! – Кира проворно оказалась сверху. И откуда только прыть взялась?
– Прекрати, – повторил Ивар, все больше теряя надежду.
Краем глаза он заметил, что ее брат подкрадывается все ближе.
– Единственный способ все прекратить – это убить тебя, – Кира сурово поджала хорошенькие губки и выхватила из-за пояса другой нож, не такой изящный. Замешкалась, как будто что-то вспомнила. – Скажи, откуда у тебя эти шрамы?
Она чуть сдвинулась и указала на красноватые рубцы на его ребрах. Ивар прикрыл глаза, вспоминая мрачное прокуренное помещение без окон. Если он тогда выбрался, то неужели сейчас просто сдохнет, как беззащитное животное?!
– Ты знаешь что-нибудь про «Красные повязки»? – ответил он вопросом на вопрос.
Брови Киры растерянно поползли вверх.
– Нет.
– Тогда расскажу как-нибудь в другой раз, – Ивар снова покосился на ее брата.
Девчонка оглянулась через плечо.
– Ну и ладно. – Она обхватила рукоять ножа обеими руками и одним ударом пронзила его сердце.
6
Сегодня я смотрел на твое фото, Майя. Все думают, что я уже научился жить без тебя, но это не так. Пожелтевший снимок, где ты – в свадебном платье, храню в верхнем ящике прикроватной тумбочки, в футляре из-под очков. Все думают, что с годами у меня испортилось зрение. Ну, может, самую малость. Как раньше издалека бил белку в глаз, так и теперь смог бы, а вот подношу твое фото к глазам – и все плывет.
Мне больно смотреть на тебя, Майя. Ты такая молодая, а я уже старик. В памяти всплывают лучшие моменты наших отношений. Но и худшие тоже. Почему ты никогда не улыбалась мне так нежно, как ему, Майя? Почему ты выбрала этого грязного лекхе? Почему? Почему?!
Он всегда стоял между нами, помнишь? Я хотел его убить сразу же, как увидел, но не мог. Я не мог, Майя! О, если бы у меня была возможность излечиваться от любых ран в мгновение ока! Я бы поставил всех на колени. Всех! Всех, кого ненавидел. Соседа, который однажды ударил меня палкой по спине за то, что воровал его малину с огорода. Толстую бабку Марфу за то, что посоветовала моей матери утопить меня и обозвала злобным гаденышем. Отца за то, что постоянно сек ремнем за каждый проступок. Брата за то, что рос таким мямлей.
Но прежде всех я бы поставил на колени тебя, Майя. Потому что место женщины – в ногах своего мужчины.
Хотя, о чем это я? С тобой у меня и так получилось.
Но сначала ты оскорбила меня. Ты помнишь, Майя? О, я уверен, ты никогда не забудешь свой проступок. Мне было так плохо без тебя! Особенно, после того, как ты стала тайком встречаться с лекхе. Сколько раз я хотел пойти и рассказать твоим родителям о том, куда ты на самом деле бегаешь по ночам!
Но вовремя прикусывал язык. Твой отец, всегда хмурый и молчаливый, наверняка раскрасил бы тебе спину во все цвета радуги, если бы узнал. С тех пор как лекхе изнасиловали и утопили косую Варьку прошлой весной, он давно точил зуб них. Злился, что ничего не мог поделать, а грязные отродья все отрицали. Они даже приволокли к нам в село целый ящик кроличьих шкур в качестве примирения. С каким наслаждением мы всем гуртом забрасывали их камнями! А ведь Варька была всего лишь дочкой местного пьяницы, никто особо и не скорбел. Вот если бы дело коснулось дочери старейшины…
Нет. Никто не имел права прикасаться к моей девочке и наказывать ее.
Это удовольствие должно было достаться мне.
Я поймал тебя за домом твоей подружки, когда под вечер ты возвращалась из гостей. Прижал к стенке, скользнул жадной рукой под юбку. Едва совладал с собой, когда дотронулся до трусиков.
Ш-ш-ш, не кричи!
Твои глаза казались такими огромными, что в них могла утонуть луна. Ты была так красива! Страх оседал крохотными капельками на твоем высоком лбу, и я собрал их языком. Все до единой. Твоя кожа светилась изнутри, и я покрыл ее трепетными поцелуями.
Не кричи, сука, а то по стенке размажу!
Что? Расскажешь отцу обо всем? Смешно. Я смеюсь над тобой, Майя. Моя маленькая наивная девочка.
Я тоже расскажу твоему отцу обо всем. О лекхе, например. О ваших встречах. Откуда я знаю? Я знаю, Майя. Просто поверь, что я знаю. Твое любимое место у реки – это мое любимое место. Потому что я люблю все, что любишь ты. Кроме того грязного оборванца, естественно. Ты – моя любимая. И так будет всегда.
Зря ты не прислушалась ко мне тогда. Зря ударила. Зря убежала. Боль между ног прошла, а вот яд оскорбления остался разъедать мое сердце. Ты еще ответишь за это, Майя! Ответишь!
Ты думала, что можешь спрятаться от меня, просто изменив место встреч с лекхе? Думала, что я не найду тебя в полуразрушенном амбаре на краю деревни? Ты серьезно так считала?!
Я догадался, где ты прячешься, уже на следующий день. Выследить тебя было не трудно. Когда я припал к щели между досками у задней стенки, то едва не зарыдал от огорчения. Ты снова обнимала грязного лекхе! И не просто обнимала. Он делал с тобой все то, что мечтал делать я. И ты не сопротивлялась. Как ты могла? Неужели ты ослепла, Майя? Неужели ты не поняла, кто твой мужчина?
Он уложил тебя на сено в круг лунного света, прямо под дырой в крыше. Когда он целовал твою шею, твои тихие вздохи сводили меня с ума. Я рыдал, Майя! Я скреб стену до тех пор, пока не обломал все ногти, а мои пальцы не начали кровоточить от заусенцев. Но я ничего не мог сделать. Я знал, что его лев дремлет у двери. Как убить того, кого нельзя убить? Как получить назад то, что он забрал?!
Ваши тела сплетались все больше. Казалось, сквозь щель я чувствую запах твоего желания. Он обнажил твою грудь, такую совершенную, и начал целовать ее. Ты закидывала руки за голову и жалобно постанывала. Я думал, что звери делают это грубо, и удивился, что он так нежен с тобой. Но потом догадался, что это ловушка. Он просто втирался в твое доверие, чтобы уволочь в свое логово и там дать волю истинным желаниям. Я не мог этого позволить. Не мог!
