– Даже для Никиты? – удивилась я.
– Мы же вроде решили, что на детей ты не нападаешь? – парировал Лекс, выставив еду.
Рука сама потянулась к бутербродам на тарелке. Я запихнула в рот большой кусок и прикрыла глаза от удовольствия, когда начала жевать. Лекс присел на соседний стул и наблюдал за мной с усмешкой.
– Голодная, значит? Ивар не покормил?
Я на миг перестала жевать, но голод пересилил все неприятные мысли.
– Не напоминай мне о нем, – пробубнила я с полным ртом. – Он сделал со мной кое-что ужасное. Я не хочу говорить что, но поверь, это так.
Лекс поднял брови, отпивая из чашки чай, но промолчал.
– Ты должен меня отпустить. Пока его нет. Вижу, что ты – единственный разумный человек здесь, – я мысленно посоветовала себе забыть, как он чуть не придушил меня в машине, – поэтому очень прошу, буквально умоляю: дай мне уйти. Ивар уехал, он сделал со мной все, что хотел, я больше ему не нужна. Мила меня ненавидит. Остальные – тоже. Я очень хочу домой!
Лекс отставил чашку, и я затаила дыхание в ожидании ответа.
– Нет, Кира, – спокойно и даже строго произнес он.
– Но почему нет?!
– Потому что ты принадлежишь Ивару. Только он может решить, что с тобой делать.
– Я никому не принадлежу! – в отчаянии я стукнула чашкой по столу. – Я принадлежу только себе! И своей семье! К которой я хочу вернуться!
Лекс сделал мне знак замолчать.
– Пойми, охотница. У Ивара нет обыкновения привозить сюда девушек и спать с ними. Особенно если это – дочь его злейшего врага. Он всю свою жизнь держит под контролем, и вот так сорваться… – Лекс покачал головой. – Раз он так поступил, значит, ты важна для него. Ты – особенная. Поэтому тебя отсюда никто не выпустит.
Я вспыхнула. Значит, и этот в курсе ночных событий. Какой позор! С мучительным стоном я уронила лицо в ладони. Услышала, как Лекс поднимается со стула и обходит меня. Дернулась, когда почувствовала, что он прикасается к моей спине.
– Дай посмотрю, – миролюбивым тоном попросил Лекс. – Ивар сказал, что я должен заботиться о тебе.
Ивар сказал! Ивар сказал! А где сам Ивар?! Снял сливки и переложил заботу обо мне на других, как будто зверюшку на попечение соседям оставил!
Лекс тем временем успел задрать мою футболку до самых плеч и сочувственно поцокал языком.
– У тебя на позвоночнике две здоровые ссадины. И наверху несколько глубоких царапин от кошки. Тут фамильяра бы призвать… – Он весело хмыкнул. – Или обработать йодом. Ты не против йода?
– Не против, – буркнула я.
Ну ладно, царапины от кошки, а ссадины-то откуда? И тут перед глазами всплыли картины прошлой ночи и то, с каким лицом Ивар вжимал меня в стену. В ушах зазвучали его глухие стоны, его шепот. Влажное скольжение между моих ног… его руки, удерживающие меня крепко и надежно, так, что я не боялась и забыла обо всем.
Я снова спрятала лицо в ладонях, с ужасом понимая, что внизу живота становится горячо и томно. Сумасшествие какое-то.
Лекс успел сходить за йодом и принялся бережно смазывать мои царапины, пока я придерживала футболку на плечах. Чем-то даже братьев напомнил. Они тоже вечно кудахтали над моими порезами. Сердце сжалось от тоски. Как там они? И отец? Когда я их увижу? И увижу ли вообще?
– Мила не тебя ненавидит, – вдруг сказал Лекс.
– Что? – удивилась я, отвлекаясь от раздумий.
– У нее нет к тебе личной вражды, говорю. Ты не думай. Ты просто напоминаешь ей…
Он замялся.
– О чем?
– Обо всем. О том, что есть охотники. О том, что есть внешний мир. Она давно уже не выходила за пределы поселения. Пыталась убедить себя, что больше ничего не существует. А ты ей напомнила, что это не так. Будь ты обычной девчонкой, вы бы, может, даже подружились. Но ты – охотница. И хоть я говорил ей, что ты не из местных, а из клана Хромого, который живет отсюда за тридевять земель, от этого не легче.
– А почему она ненавидит местных охотников?
– Видишь ли…
Лекс снова умолк. Он отошел, чтобы убрать баночку с йодом и выкинуть ватную палочку. Нехорошие подозрения начали шевелиться во мне. Может, с ней поступили так же, как Ивар – со мной? Какой-то охотник украл ее и держал у себя?
– А кто отец Никиты? – спросила я, когда Лекс вернулся и сел на свой стул, собираясь допить чай.
– Мы не знаем, кто его отец, – ответил он и встретился со мной взглядом.
Я поморгала в недоумении.
– То есть как? Мила не помнит, с кем у нее все было?
– Их было несколько, – он нахмурился, – мы подозреваем, что это были все, кто оказался поблизости в тот момент.
У меня открылся рот. Воображения не хватало, чтобы представить такое, но все равно стало страшно.
– Но… – я с трудом заставила себя говорить, – охотники дают клятву… они не могут причинять вред просто так… мы должны поступать справедливо… мы же не звери…
Лекс снова приподнял брови и посмотрел на меня с мрачной иронией.
– А Никита… – продолжила я.
– Мы все его любим. Он ни в чем не виноват.
– Но… он человек? То есть он… обычный человек? Или лекхе?
– Мы пока не знаем. Ждем, появится ли у него фамильяр. Обычно это происходит годам к пяти, так что осталось недолго. Есть еще вариант раздобыть особого железа и приложить к его руке. Но, как ты понимаешь, никто не собирается это делать. Мы просто ждем. Даже если он не такой, – Лекс развел руками, – что с того? Выгнать его на улицу?
– Нет… – Я покачала головой. – Нет!
– Ну вот, охотница. Так и живем.
Я потерла виски. Лучше бы сидела в комнате. Чем больше узнавала, тем страшнее становилось от того, сколько утаил от меня отец.
– Ивар рассказывал мне… что девушек ловят патрули… Мила хотела убежать в город?
– Мила хотела убежать с Виктором. Был у нас такой один. Но ему не нравилось жить в Сопротивлении.
– В Сопротивлении?
– Так мы называем это место. Наше поселение. Мы – Сопротивленцы. Мы не живем в гетто, не подчиняемся законам и мечтаем, что когда-нибудь перемена законов случится в обратную сторону. Станет как раньше.
– Как вас до сих пор не нашли? – удивилась я.
– Этот кусок земли оформлен, как частное землевладение. Мы имеем право не открывать никому ворота. Все вопросы к владельцу земли.
– Но лекхе не имеют права владеть землей!
Мой собеседник рассмеялся.
– Ну естественно, земля не оформлена ни на кого из нас, охотница! Мы же не такие дураки, как ты считаешь. Слава богу, есть люди среди Сочувствующих, которые готовы нам помочь. И их даже больше, чем ты думаешь.
