– Тебе придется нажимать на спусковой крючок. И стрелять не в соломенную мишень, как ты наверняка уже делала прежде.
– Я готова.
Брови отца нахмурились.
– Придется видеть кровь.
– Я готова, – упрямо повторила я. – Мне приходилось резать куриц для супа.
Он постоял, глядя в одну точку так долго, что я начала беспокоиться. Потом похлопал меня по плечу.
– Дай бог, чтобы ты была готова, моя малышка.
Я оглянулась, пытаясь понять, к чему он клонит, но отец, хромая, уже направился к двери. Оставшись наедине со своим отражением, я повернулась из стороны в сторону, в очередной раз погладила подарок и, уже не таясь, взвизгнула от счастья.
Когда надоело красоваться перед зеркалом, любопытство разгорелось во мне с новой силой. Что же там готовят братья? Я вышла в полутемный тихий коридор. Небольшое слуховое окно, расположенное в дальнем конце, оказалось приоткрыто. Света здесь в самый солнечный день едва хватало, чтобы не оступиться и не свернуть себе шею, потому что снаружи рос большой орех, а эти деревья славятся способностью поглощать лучи. Вдоль стены тянулся ряд одинаковых дверей: у каждого члена семьи своя спальня. Деревянная лестница с потертыми перилами вела вниз, на первый этаж.
Я родилась не в этом доме, и понятия не имела, кто его построил, но моя семья прожила здесь много лет. С тех самых пор, как создали заповедник. Не сказать, чтобы я была в восторге от громадного и местами жутковатого жилища, но кто меня спрашивал? Отец ни за что не сменил бы дислокацию, потому что здесь хранилось главное сокровище всего клана. Драгоценная железная жила, расположенная прямо в подвале дома. В ней заключалась сила и преимущество охотников нашей семьи. Из этого же материала было когда-то отлито ожерелье моей матери, а потом – та самая пуля, которая теперь служила знаком моего посвящения в семейное дело.
Сказать, что руда из этой жилы стоила дорого – ничего не сказать. Она считалась бесценной, и аналогов в мире не существовало.
Коснувшись ладонью полированного дерева перил, я начала спускаться вниз, навстречу дразнящим ароматам корицы и ванили. Миновав главную комнату с камином, поспешила на кухню. Из-за двойной двери раздавались взволнованные мужские голоса, грохот посуды и топот ног.
Лукаво ухмыльнувшись, я взялась обеими руками за дверные ручки, чуть помедлила – и распахнула створки на себя. Трое моих братьев, здоровенные ребята ростом под потолок, забавно подпрыгнули и в мгновение ока выстроились в ряд, закрывая мощными телесами печь. Принюхавшись, я догадалась, что аромат исходил оттуда. На широком кухонном столе красовались мучные разводы, скорлупки от яиц и яблочная кожура. То же самое, но в меньшем количестве, валялось на полу под ногами моих незадачливых братьев. В раковине высилась такая гора перепачканной посуды, что я только скрипнула зубами, представив, сколько времени буду ее мыть.
– И что здесь происходит? – строго поинтересовалась я, оглядывая «святую» троицу.
– Тебя здесь быть не должно! – заявил Николай, самый старший из братьев.
Он знал, что когда-нибудь станет главным вместо отца, поэтому редко снисходил до того, чтобы с кем-то любезничать. Коля и внешностью пошел в папу. Если ему удавалось вырваться в город под каким-нибудь предлогом, то возвращался он обычно с покусанными губами и следами от бурной страсти на спине и шее. Девушки наверняка дрались за возможность провести с ним ночь. Коле давно пришла пора жениться, но он не торопился это делать, предпочитая не останавливать выбор ни на ком конкретном.
– Еще очень рано! – протянул Илья, который был погодком Николая и его правой рукой. Он старался ни в чем не уступать нашему старшему брату. Ходили слухи, что в городе у него есть девушка, но точно этого не знал никто.
– Меня папа разбудил, – пояснила я.
– Мы готовили тебе сюрприз, – смущенно улыбнулся Костя. Он опередил меня по рождению всего на два года и, как и я, унаследовал более мягкие черты лица от мамы.
Я оглядела их «борцовки» и шорты. Скептически притопнула ногой.
– Это вы сразу после утренней пробежки, что ли, сюда отправились?
Мои прекрасные и мужественные родственнички зарделись, как красны девицы.
– По рецепту пирог печется сорок минут, – отозвался Костя.
– Но мы не знали, что приготовление теста займет столько времени, – приуныл Илюшка.
Я только закатила глаза.
– Руки хоть помыли перед тем, как здесь бардак устраивать?
Растерянные взгляды были красноречивее любых слов. Я вздохнула. Что поделать – мужчины. Да не какие-нибудь, а суровые охотники, приученные к похлебке из котелка, сваренной на скорую руку.
– Отец решил тебя посвятить, – заметил Николай и прищурился. Мягкой кошачьей походкой он обогнул стол и приблизился ко мне. Кончиками указательного и большого пальцев аккуратно взял пулю на цепочке. – Ты не проболталась ему, надеюсь?
Именно Коля первым показал мне, как пользоваться ножом, как делать скользящий узел из веревок и как освежевать пойманного барсука. Он оставался строгим старшим братом, но смог стать терпеливым наставником. Он заставлял меня не плакать из-за разбитых коленок и купаться в ледяной реке с апреля по октябрь. Если бы отец узнал – непременно получил бы сердечный приступ. Для него я оставалась нежной и ранимой девочкой, тщательно оберегаемой от любых невзгод. Сбитые коленки приходилось прятать под джинсами, а коллекцию охотничьих ножей – под матрасом.
– Не проболталась, – покачала я головой. – Думаю, папа захочет сам меня учить.
– Поддавайся, – согласился брат. – Упади пару раз и поплачь. А то он с нас живьем шкуру спустит.
Все трое переглянулись. Их опасения я понимала. Отец был очень мягок со мной, но с остальными обычно не церемонился. В клане царила жесткая дисциплина.
– А вообще, с днем рождения, сестренка, – старший брат сжал меня в медвежьих объятиях так, что ребра хрустнули. – Это тебе. От нас.
Он вынул из кармана шортов и протянул мне на ладони серьги. Небольшие рубины вспыхнули в обрамлении золота.
– Мы хотели запечь их в пирог и сделать сюрприз еще сюрпризнее, – признался Костя, – но передумали.
– И слава Богу! – выдохнула я и тут же примерила подарок.
Серьги оказали легкими, а застежки – удобными. Не пришлось долго мучиться, чтобы надеть. Обняв по очереди остальных братьев, я покинула кухню. В такой день просто не сиделось на месте.
В прихожей я накинула легкую джинсовую куртку, вышла на крыльцо и огляделась. Это утро пахло сыростью и прохладой наступающей осени. Еще немного мхом – уж его-то имелось в избытке на нашей земле. Стоило отойти чуть дальше от дома, исхоженных троп и углубиться в лес, как я словно попадала в параллельный мир. Нежно-салатовые ажурные плетения мха стелились по стволам деревьев, а более темная, чаще всего буро-зеленая, масса походила на гигантский ковер, брошенный на землю. Мох оплетал кусты, свисал с веток, превращая их в фигуры чудовищ, протянувших лапы к неосторожному путнику. Особенно обильно он рос на берегах реки.
