– Мы должны их убить, – прошептала я, оторвавшись от его губ. – Всех.
– Убить охотников? – недоверчиво протянул Ивар.
Я кивнула, ощущая на душе огромный камень, который не так-то просто будет скинуть.
– Они знают о Сопротивлении…
Ивар издал возмущенный возглас.
– Я не говорила прямо, но они примерно поняли, где искать. И они будут искать, если останутся живы.
Он помрачнел, поднялся на ноги и помог встать мне.
– Я все сделаю.
Я взяла его за руку и посмотрела в глаза.
– Нет. С одним из них я хочу разобраться сама.
Ивар медленно повернулся ко мне. Положил ладонь на шею и скорчил скептическую мину.
– Охотница. Ты хоть кого-нибудь в жизни убивала?
– Да, – не дрогнула я, – тебя.
Его рот приоткрылся от неожиданности, а потом на губах начала расцветать улыбка. Я смотрела и не верила своим глазам – Ивар умел улыбаться! Прежде он только корчил ироничные гримасы или ухмылялся. Но теперь… это было совсем другое.
Мы взялись за руки и пошли в дом. В коридоре горел свет. Я с отвращением оглядела корчившегося на полу Седого. Обрывки ткани едва прикрывали глубоко разодранное тело. Под ним образовалась лужа крови. Толстый Митяй лежал без движения и только стонал бледными губами.
– Кто из них? – бросил Ивар, который вновь стал сосредоточенным и хмурым.
Я покачала головой.
– Никто.
Ивар поднял ружье, брошенное чуть поодаль, проверил его и приложил к плечу. Я едва успела отвернуться. Это было чудовищно, но почему-то внутри не возникло отвращения. Вот когда я слышала крики лекхе и скрежет мебели по полу, отвращение было. А теперь – нет.
Я услышала топот ног. Ивар вытащил в коридор полураздетого Жоржа. Тот находился без сознания.
– Он, – подтвердила я, – только не стреляй. Помоги отнести его в ящик.
Если Ивар и удивился, то виду не подал. Оттащил Жоржа на лужайку и бросил в прямоугольную яму. В этот момент охотник пришел в себя. Он застонал от удара о доски и приоткрыл глаза. Когда зрение сфокусировалось на мне, зрачки Жоржа расширились, а рот распахнулся в безмолвном крике.
Я опустилась на колени возле ямы и нависла над ним.
– Мне следовало бы придумать для тебя наказание похуже, грязная тварь, – прошипела я. – Ведь ты был прав все это время. Все твои догадки подтвердились. Видишь этого парня? Он – тот самый лекхе, про которого ты говорил. Мне было с ним хорошо. Так, как ты и представить себе не можешь. И мне жаль вашу служанку. Если это называется сочувствием – можешь считать меня такой. Но она теперь отправится в лучшее место, где будет жить по-человечески. А ты – сдохнешь здесь. Воздуха тут, и правда, хватает очень ненадолго. Я проверяла.
Выпрямившись, я дала Ивару знак захлопнуть крышку. Последнее «Нет!» Жоржа утонуло в грохоте упавшего металлического листа. Ивар закрыл замок, а потом подкинул ключ на ладони, повернулся, размахнулся и зашвырнул его куда-то в кусты.
– Тебе легче? – спросил он и погладил по спине.
– Нет, – я опустила голову, – как может стать легче, когда предаешь своих?
– Тогда подожди меня, остальное я все-таки доделаю сам.
Ивар ушел за дом. Оттуда донеслось еще несколько выстрелов, после чего он вернулся. Держась за руки, мы молча пошли по дороге между деревьев и роз. Я оглянулась. Старинный дом возвышался на фоне ночного неба. Через приоткрытую дверь на крыльцо падал свет. Стояла тишина. Ветви яблонь склонялись по обе стороны дороги, образовывая арку. В полутьме белели цветочные бутоны.
Жуткая мертвая красота. С легким восковым налетом.
Я вышла в распахнутые ворота и увидела знакомый черный внедорожник и троих лекхе возле него. Девушка сжалась в комок между Байроном и Лексом, хотя те не делали попыток ее удержать или обидеть. Я вздохнула. Похоже, пройдет много времени, прежде чем она перестанет шарахаться от других. Даже от лекхе.
Медведь Родион фыркал носом и смотрел на меня умными черными глазами, а сокол Байрона сидел на плече хозяина. Я поймала себя на мысли, что больше не испытываю страха перед фамильярами. Может, потому что свыклась с тем, что они – часть людей?
– Лекс, сядь за руль, – попросил Ивар и приобнял меня.
– Без прав? – засомневался тот. – А если патруль остановит?
– Если остановит – я разберусь. Будь другом, не заставляй себя уговаривать, а?
Тот пожал плечами и дал знак Байрону. Вдвоем они усадили девушку на переднее кресло и пристегнули ремнем безопасности. Та поскулила от страха и затихла.
– А Лекс умеет водить? – тихонько шепнула я Ивару.
– Умеет. Я сам учил, – он проводил взглядом друзей, которые забирались во внедорожник. – Они все умеют. Только документов им никто не даст.
Я кивнула. Пора бы уже перестать удивляться.
Ивар потянул меня за руку и устроил на заднем сиденье между собой и Байроном. Прижал к груди крепко-крепко, выдохнул в висок. Машина плавно тронулась с места, развернулась, напоследок осветив фарами каменную ограду, и стала набирать скорость.
Я положила голову Ивару на плечо и тихонько призналась:
– Я успела позвонить папе. Он знает, что я жива. И очень скучает.
– Ты сказала, где находишься? – в его голосе мне почудилась тревога.
– Нет… Седой не позволил рассказать. Но папа меня ждет. Завтра должен был состояться обмен… – к горлу подкатил комок, и после перенесенного стресса я не смогла справиться с эмоциями и расплакалась. – Пожалуйста, я так хочу домой! Отпусти меня, Ивар!
Байрон, похоже, услышал и заерзал на своем месте. Наверно, не стоило начинать разговор при свидетелях, но я так долго старалась держать себя в руках в клане Седого, что моральные силы просто истощились.
Дрожащими руками Ивар обхватил мою голову и приблизил к своему лицу. Складка его губ стала жесткой. Мне показалось, что он испытывает невыносимую боль – так перекосилось его лицо гримасой страдания.
– Ты все равно будешь рваться домой, даже если я скажу, что ты очень нужна мне? – понизив голос, сказал он.
Я схватила его за запястья. Все его тело содрогалось, словно он пытался сдержать что-то, рвущееся наружу.
– Я знаю, что нужна тебе, Ивар. И охотникам была нужна. Отец готовит для обмена оружие. Забери все, что приготовлено, если хочешь. Нам только надо подумать, как все объяснить.
Его губы искривились, но я не поняла, усмешка это или очередная гримаса боли.
– Ты нужна мне по-другому.
Он произнес эти слова таким тоном, что мне отчаянно захотелось все бросить. Но разве можно отказаться от семьи? И от будущего?
– Мы – враги. Ты вырвал меня из привычной жизни. И мне придется как-то ее восстанавливать.
