Он принялся поднимать бедра навстречу, и у меня закружилась голова. Я уперлась руками в грудь Ивара, отчаянно хватая ртом воздух и отворачиваясь от его ненасытных губ, потому что боялась, что не вынесу столько удовольствия сразу. И так хотелось вжиматься в него все сильнее. Когда темп стал слишком быстрым, Ивар издал гортанное рычание и, придерживая меня, повернулся. Вытянул руку куда-то за мою спину, и я ощутила, что опускаюсь на пол. Ковровое покрытие оказалось жестким и шершавым и пахло средством для уборки. Посуда на столике звякнула, когда Ивар неосторожно задел его боком и сдвинул в сторону.
Он содрал с себя остатки одежды, пока я тихонько и жалобно всхлипывала из-за того, что все прекратилось. Потом просунул руки под мои колени, навалился сверху. Мои ноги оказались приподняты и широко разведены, а Ивар решил воспользоваться всеми прелестями своего нового положения. Медленно вошел и вышел. Потом повторил это, но уже глубже и сильнее. Я втянула в себя воздух, царапая ногтями пол и разглядывая Ивара из-под ресниц. Такой потрясающе чувственный… полный желания… и провоцирующий меня на ответную страсть.
От одного его вида я была уже на грани. И когда бедра Ивара звучно шлепнулись о мои, вскрикнула. Следующий удар столкнул меня в бездну наслаждения, в которой я содрогалась и извивалась на полу, а Ивар удерживал меня за плечи и продолжал безжалостно двигаться внутри, превращая удовольствие в острые болезненные спазмы, которые, в свою очередь, снова переливались в волны наслаждения.
Наконец, я расслабленно замерла на полу под ним и взмолилась:
– Закончи это. Сейчас!
Ивар зарычал что-то неразборчивое. Его руки принялись мять и тискать меня, движения бедер стали грубыми. Я закрыла глаза и закинула руки ему на шею, позволяя пользоваться моим телом, чтобы достичь оргазма. Когда он с шипением выпустил воздух из легких и коротко дернулся несколько раз вперед, мной овладело умиротворение.
Через какое-то время я почувствовала, что Ивар приподнимается на локте. Органы чувств постепенно включались, и я ощутила жесткость пола, прохладный воздух на покрытой испариной коже, легкий аромат вина и наших возбужденных тел. Услышала потрескивание пламени в камине и пульсацию разгоряченной крови в висках. Мы продолжали лежать на полу в объятиях друг друга, пока мир вокруг заново обретал краски.
Ивар подул на мое лицо, осторожно убрал прилипшие ко лбу и вискам пряди волос.
– Я ведь правда люблю тебя, охотница. Люблю.
Сквозь сон я улыбнулась.
– И я тебя тоже, зверь.
Меня разбудили нежные поцелуи. Солнечные лучи падали в окно, и крохотные пылинки танцевали в них, когда я открыла глаза и обнаружила себя все там же на полу у камина. Жарко, жестко, неудобно. Но отчего-то так замечательно, что даже комок к горлу подступил.
Постелью мне служило ковровое покрытие, под головой оказалась подушка с дивана, а вместо одеяла согревал… Ивар. Его руки обнимали мои плечи, колено было просунуто между моих ног. С закрытыми глазами он медленно целовал мой подбородок и уголок губ. Его большое великолепное тело оставалось обнаженным, и я могла чувствовать, как движется при вдохе грудь, как щекочут мою кожу волоски внизу его живота и как Ивар хочет меня. Снова.
– Мы всю ночь провели здесь? – хрипловатым спросонья голосом пробормотала я.
– Всю ночь, – шепнул он.
Я облизнула губы и улыбнулась. Вспомнила его несмелые признания, произнесенные на грани сна и яви. Оказывается, счастье – вот такое. Мое счастье – лежать с Иваром и знать, что он любит меня.
– Как хорошо, когда ты не испаряешься с наступлением утра, – заметила я.
Едва уловимое движение подсказало, что он пожал плечами.
– Мне некуда деваться. Это мой дом.
– То есть, если бы было куда, ты бы ушел, как и в прошлые разы?!
Ивар засмеялся.
– Нет, охотница. От себя не убежать, я уже в этом убедился.
– Значит, все, что ты сказал ночью, – правда?
Он приподнялся на локте и заглянул в глаза.
– Правда.
Ивар смотрел с безграничной любовью и нежностью, а во мне вдруг шевельнулся страх.
– Ты ведь сказал это не для того, чтобы усыпить мою бдительность и заставить остаться?
Его брови тут же сошлись на переносице. Ивар отпустил меня и сел, согнув одну ногу в колене.
– Проклятье, охотница! Разве ты не была на цепи? По-моему, она удерживает лучше любых слов. Зачем мне тратить свое время и распинаться?!
Он выглядел обиженным и уязвленным моим недоверием. Теперь мне снова стало страшно, но уже по другой причине. Я потянулась, обняла его сзади, прижалась щекой к спине и сомкнула пальцы на груди.
– Прости меня, Ивар. Мне просто нужно привыкнуть…
Он дернулся, но прежде чем я успела удивиться, Ивар уже повернулся, прижал меня к дивану и принялся целовать, попутно пробормотав:
– Твоя пуля жжется. Мне тоже нужно привыкнуть.
Точно. Когда я прижалась грудью к его спине, пуля на цепочке оказалась между нами. Она стала напоминанием о том, что мне так хотелось забыть.
Наслаждаясь поцелуями Ивара, я закинула руки за голову, нащупала замочек и расстегнула его. Пуля скользнула вниз, на живот. Я поймала ее и вложила концы цепочки в ладонь Ивара.
– Чтобы тебе больше не пришлось терпеть ожоги.
– Это же символ твоего клана, – озадачился он, глядя на покачивающийся кусочек железа. – Я думал, ты им гордишься.
Мне хотелось плакать, но я заставила себя улыбнуться.
– Вернешь ее, когда мне придет время возвращаться домой. У меня не получится быть одновременно дочерью своего отца и твоей возлюбленной, Ивар. Поэтому на эти несколько дней я хочу превратиться в обычную девушку.
– Кира… – Он разжал пальцы. Пуля упала на пол, а Ивар обхватил мою голову обеими руками и принялся целовать с такой страстью, словно хотел вынуть душу и оставить меня бездыханной. – Моя девочка… но для меня все уже не важно…
– Для меня важно… – Я задыхалась, бесстыдно прижималась к нему всем телом. Развела ноги в стороны, чтобы он мог подобраться ближе. Вскрикнула, когда Ивар вошел, раздвинув большими пальцами мои складки. Он подхватил меня под ягодицы и принялся поднимать и опускать на себя, как вчера, с той лишь разницей, что теперь мы делали это не ради удовольствия.
Нет, мы нуждались друг в друге. Мне требовалось оставить след на Иваре, поэтому я рычала, кусала его шею, царапала плечи, хотя царапины почти сразу исчезали. А он хотел заклеймить меня изнутри. Поэтому врывался так глубоко, как мог, с лицом, искаженным болью. Мое тело поддавалось под его ударами, принимало и подстраивалось под него. Горячее семя разлилось мягкими толчками, и казалось, что я – иссохшая раскаленная земля, которая вбирает в себя внезапно пробившийся свежий источник.
