— Голову с собой заберем, понял? — прохрипел Натаниэль. — Над воротами повешу. Там, где жестяной бензовоз, только чуть повыше.
Илай забрался в «Панч» и тихонько уселся за водительским сиденьем. Грузовик тронулся, площадь осталась позади. Туран вывел «Панч» из лабиринта развалин, перед ними расстилалась Пустошь. Илай принялся монотонно рассказывать:
— Я еду в Киевский Храм с поручением от Владыки Баграта. Везу письмо важному человеку. Человек тот вестей очень ждет, а птиц почтовых у Владыки не осталось, он меня послал. За такие вести награда будет, так мне самим Владыкой Багратом сказано. Я пристал к торговому каравану, думал, довезут безопасно. Но налетела банда, и…
— Понятно, — бросил Туран. — Мы едем в Киев.
— А… — начал было Белорус, потом почесал рубец на скуле и промолчал.
Когда проезжали мимо молодой липты, пробившейся среди каменной россыпи, Илай попросил остановить и дать ему нож.
Он вылез из самохода и направился к дереву. Опустился на колени среди выпиравших из земли камней, поклонился — просил у дерева прощения за предстоящий ущерб. Сделал надрез на коре, дождался, пока стечет капля смолы, и замазал трещину на стекле очков.
Белорус, наблюдая за поведением странного спутника, только головой покачал:
— Смотри, какой дед. Вроде дикий совсем, а как заговорит — так вроде ничего, очень даже ого-го! А ты почему согласился-то с ним в Киев ехать?
— Ты же сам хотел.
— Я? С чего ты взял?!
— Жаловался мне: измельчал человек, нет подвигов, нет добычи… Нечего Знатоку рассказать. Ну так вот тебе случай. Владыка Баграт, Киев, важный человек… и золото. Мы и впрямь давно не получали стоящих заказов.
Глава 2
ВСЕ ДОРОГИ ВЕДУТ В КИЕВ
Небрежно сжимая руль, Альбинос разглядывал пустынные земли, через которые ехал сендер. Пологие холмы чередовались с каменистыми пустошами, тут и там торчали обглоданные временем руины. В сглаженных песком и ветром очертаниях стен четкие прямоугольники окон смотрелись чужеродно. Ветер налетал из-за холмов порывами, шевелил длинные волосы Альбиноса. Он отбрасывал черные пряди и размышлял.
— Значит, я еду в Киев покупать себе машину, — сказал он и покосился на Разина.
Тот морщился, сжимая виски ладонями — второй день пытался наладить общение с Голосом, то есть с «Квазиразумным оружием Технотьмы „Сингулятор-Х121“», которое было закреплено на его левой руке. Дело не очень-то ладилось.
— Разин!
— М-м?
— Я говорю: я еду в Киев покупать сендер. И еще хочу узнать о себе. Кто я, в конце концов, такой? Почему у меня белые волосы, не такие, как у других… так что приходится их красить, чтобы не слишком выделяться? Почему оружие доминантов подчиняется мне и не слушается тебя? Ведь не слушается, верно?
Разин не ответил.
— Знаешь, я никогда не брал попутчиков, но если уж мы оказались вместе, то давай поговорим, что ли?
— Спящий режим, — буркнул Разин, выпрямился и потер глаза. — И как тебе удавалось с этой программой столковаться…
— Вот я и говорю, что-то со мной такое, я отличаюсь от других. Почему? Я еду в Киев, чтобы поискать там ответ. А ты? Что тебе в Киеве нужно?
— Я ищу доктора Губерта.
— Зачем он тебе? Из-за нападения на Арзамас?
— Губерт убил Юну Гало. Она была единственной женщиной в моей жизни, которая… Единственным близким человеком.
Альбинос кивнул.
— Я понимаю. Кто вообще такой этот Губерт? Тебя послушать, так он вертит большими делами, а я о нем впервые узнал от тебя.
— Губерт — человек из прошлого, как и я. Он знал о Погибели, заранее подготовился и сумел переместиться сюда, в твое время. Взял с собой оборудование, помощников…
— А ты — один из них? Ты сбежал от него?
— Нет, я… долгий разговор. Но у Губерта можно будет много чего узнать, прежде чем я его убью. И ты тоже сможешь получить какую-то интересную информацию. Здесь сверни!
— Это же поворот на Рязань?
— Да.
— А мы собирались в Киев!
— В Рязани сидит агент Меха-Корпа. У него узнаем новости. Что?
Альбинос ухмылялся.
— В Рязани у меня тоже найдутся дела. Меня там наняли, подрядили отвезти взрывчатку в Арзамас. Расстрига Богдан, которого ты убил у Отстойника. Ты еще решил, что он работал…
— На Губерта, да.
— Ну и теперь я хочу с Михой Ротником потолковать. Должок за ним остался, понимаешь ли. Я же из-за него влип в эту историю с Богданом, из-за Михи и его брата. Ротники там всем заправляют… И они мне денег должны, а я не уверен, что арзамасских монет хватит на самоход.
— Покажешь мне этого Миху. Если он был связан с Богданом, а тот — с Губертом…
— Не только покажу! Я вас с ним познакомлю.
Ветер донес лошадиное ржание, Разин переложил на колени перевязь с обрезами и опустил ладонь на рукоять.
Из-под колес взметнулись рыжие тучи песка. Взревев мотором, машина преодолела пологий склон, выехала на вершину холма — впереди открылась панорама древнего поселения.
Под холмом были развалины, несколько приземистых каменных построек без крыш, возле них стояли повозки и фургоны, не меньше десятка. Вокруг повозок расхаживали пестро наряженные люди, еще несколько копошились в развалинах. Когда сендер выехал на холм, суета прекратилась, незнакомцы собрались у фургонов.
— Цыгане, — буркнул Разин, — вот уж кто не изменился. Этим и Погибель нипочем.
— Лошади в здешней местности не очень годятся, — заметил Альбинос. — На юге ящеры лучше.
«Цыган без лошади, как без крыльев птица», песня такая была. Они с севера, думаю. В Москве, говорят, табор обосновался. А вот чего их сюда занесло…
Сендер перевалил за холм, и табор скрылся из виду. Ехали они уже долго, Альбу было скучно, и теперь он, воспользовавшись нечастой разговорчивостью Разина, решил поддержать беседу.
— Видишь, в руинах решили поковыряться. Здесь до них десятки раз копали, ничего они не найдут.
— Эти найдут.
Разин снова умолк, отвернулся, и разговор заглох. Альбинос свернул, объезжая занесенные песком остатки крупного здания, и когда обогнул развалины, снова стало видно цыган. Вдалеке жахнул выстрел, в ответ раздался пронзительный вой. Альб с Егором обернулись.
На гребне песчаного холма позади руин показался наездник на манисе. В белесое небо торчал заостренный штырь, украшенный растрепанными перьями — копье мутанта.
Стрелял молодой цыган, дробь рассеялась в стороне, далеко от дикаря. Тот взмахнул копьем, снова завыл, ударил ящера пятками, разворачивая, — и пропал из виду, скрывшись за насыпью. Ветер подхватил пригоршни песка, вылетевшие из-под ног маниса, и понес прочь рыжей бахромой.
