18 (6) июня 1877 года, вечер. Эдинбург
Владелец рыбацкого баркаса Роберт Мак-Нейл
Я брел по улице, и настроение у меня было прескверное. Врач, который утром приходил к Мэри, тщательно прослушал ее дыхание, долго заглядывал в ее глаза, после чего сказал, что у моей любимой жены открылась чахотка. Его слова ударили меня, словно веслом по голове. Это был смертный приговор.
Я знал, что чахотка практически неизлечима. Вон, даже особы королевских кровей умирают от этой проклятой болезни. А я ведь никакой не король, а простой рыбак. Неужели я скоро расстанусь со своей милой Мэри?! А как быть с нашими любимыми дочурками, Джудит и Кэтти?! Я был в отчаянии.
Может, именно поэтому я и не сразу услышал, как кто-то меня окликнул по имени. Лишь после того, как меня окликнули еще раз, я поднял голову и увидел своего старого знакомого.
Это был мистер Шульц, коммерсант из Глазго. Несколько раз я оказывал ему услуги, за что он всегда щедро платил. Мистер Шульц был типичным немцем, среднего роста, с округлым пивным брюшком, веселый, всегда улыбающийся. Впрочем, когда он увидел мою мрачную физиономию, улыбка мгновенно сошла с его лица.
– Что у тебя стряслось, дружище? – спросил он меня участливо.
– Эх, мистер Шульц, – ответил я ему, – дела у меня совсем плохи. У моей Мэри врачи нашли чахотку. И помочь ей выздороветь может лишь один Господь. – Я перекрестился.
– И что, совсем ничего нельзя сделать? – участливо спросил меня Шульц.
– А что тут сделаешь… – грустно промолвил я и махнул рукой. – Можно, конечно, уехать с ней в Италию. Говорят, что в тамошнем климате больные чахоткой живут подольше, а некоторые даже выздоравливают. Вот где только мне взять на это деньги? Даже если я продам свой баркас и домик в Сент-Эндрюсе – всё равно вырученных денег не хватит на лечение.
– Бобби, – мистер Шульц внимательно посмотрел мне в глаза, – я мог бы помочь заработать так необходимые тебе деньги. Мне нужен человек, который не побоится рискнуть своей шкурой.
– Да ради своей Мэри я готов залезть хоть в сундук самого Дэви Джонса, – воскликнул я, – только скажите, мистер Шульц, что для этого нужно сделать?
– Не бойся, мой друг, ничего такого, чего бы потом тебе было стыдно, – сказал немец. – Помнится, что ты как-то говорил мне о том, что твоя сестра работает прислугой во дворце Холируд.
– Да, Энн, работает там, – ответил я. – И как она рассказывала, работы ей там теперь прибавилось. В Холируде живет вдова герцога Эдинбургского, того самого, которого недавно подло убили эти русские варвары.
– Бобби, – ответил мне мистер Шульц, – герцог жив, его не убили, он в плену у своего зятя, русского императора. С ним обходятся как с почетным гостем. Только он очень скучает по своей любимой жене. И надо ему помочь как можно быстрее встретиться с ней. Ты готов поучаствовать в одном деле, которое ускорит их встречу?
– Ну, если всё так, как вы говорите, – ответил я, – почему бы и нет. А чем я могу им помочь?
– Бобби, твой баркас на плаву? – спросил меня мистер Шульц.
– Да, – ответил я, – только далеко на нем не уплывешь.
– А далеко и не надо плыть. Завтра с утра надо просто быть у входа в залив. Там нас будут ждать, чтобы передать весточку для жены герцога.
– А как те, кто приплывет с этой весточкой, узнают, что мы именно те, кто должен эту весточку получить? – спросил я.
– Ну, это уже моя забота, – успокоил меня мистер Шульц.
19 (7) июня 1877 года, утро. Две мили к востоку от входа в залив Ферт-оф-Форт
Роберт Мак-Нейл
Мистер Шульц был аккуратен, как все немцы. Еще только взошло солнце, а он уже ждал меня в условленном месте. Я подплыл к пристани на своем баркасе, и он ловко в него запрыгнул. Чувствовалось, что с морем он знаком не понаслышке.
Я поставил парус, и попутный ветер помчал нас к выходу из залива. Через два часа мы вышли из залива и стали лавировать, удаляясь от него не более чем на одну-две мили.
Мистер Шульц протянул мне цветной пестрый платок, который я должен был поднять на мачте баркаса вместо флага. Именно по этому флагу нас и должны были узнать те, кто собирался передать весточку во дворец Холируд. А потом мистер Шульц обратился ко мне с совершенно удивительной просьбой. Он сказал, что мне надо взять оловянную кружку и молоток, опустить всё это за борт и постучать молотком по кружке. Зачем всё это, он мне не объяснил, сказал, что так надо.
Сделав всё, что мне велел немец, я стал ждать, что будет дальше.
– Мистер Шульц, – сказал я, оглядывая пустынное море, – так где же ваши посланцы, мы уже тут болтаемся почти час, а я так и не увидел ни паруса, ни дымка.
Мистер Щульц открыл рот, чтобы ответить мне, и в этот момент произошло невероятное, чего не ожидали ни я, ни он. В паре сотен ярдов от нас море неожиданно расступилось, и на поверхности показалась огромная лоснящаяся туша, напоминающая огромного кита. Но это был не кит, а гигантский подводный корабль из холодного металла, который мог нырять, словно касатка. Сзади из воды торчал неподвижный хвостовой плавник. На флагштоке, что возвышался над маленькой надстройкой, вверх взлетел русский военно-морской флаг с крестом святого Андрея. Он был очень похож на наш шотландский флаг, только у нас белый косой крест на синем поле, а у русских наоборот, синий крест на белом поле. При виде флага у мистера Шульца неожиданно выступили слезы… Непонятно почему, ведь немец говорил мне, что он родился и вырос в Луизиане? Я на всякий случай перекрестился и стал читать «Патер ностер».
Минуту спустя наверху надстройки, возвышающейся над морем, появились люди. Один из них, по всей видимости, офицер, внимательно посмотрел на нас в бинокль, после чего матросы начали спускать на воду странную лодку, которая была сделана из какого-то материала, похожего на кожу, и надута воздухом. Потом в нее сели несколько матросов и офицер в черной форме и странных оранжевых жилетах.
Двигаясь без помощи парусов и весел, лодка быстро стала приближаться к моему баркасу. Мы с мистером Шульцем в растерянности смотрели друг на друга. Когда лодка приблизилась к нам совсем близко, офицер крикнул что-то на непонятном мне языке. Мистер Шульц, который, видимо, знал этот язык, ответил ему. Потом, повернувшись ко мне с сияющим лицом, он сказал:
– Бобби, это свои. Они не сделают нам ничего плохого. Только запомни, то, что ты сейчас увидел и еще увидишь, никому никогда не рассказывай!
19 (7) июня 1877 года, утро. Две мила к востоку от входа в залив Ферт-оф-Форт
Старший лейтенант СПН ГРУ Николай Арсеньевич Бесоев
Подходим к баркасу. Вместе со мной в лодке два матроса с «Северодвинска», и двое их «морских» коллег из 420-й ОРМП. Ребята опасные, как золингеновская бритва с раскрытым лезвием – только прикоснись к ним неосторожно, и они тебе такую кровя в ответ пустят…
