По мнению специалистов, в том числе и зарубежных, это был сильнейший корабль в мире. Четыре двенадцатидюймовых орудия в двух башнях, четырнадцатидюймовая броня бортов, башен и казематов дел ал и его грозным противником. Такой корабль может с успехом вести бой с двумя, а то и тремя британскими броненосцами. Конечно, ему было далеко до ракетных кораблей Югороссии, но… Как говорят в народе – за неимением гербовой, пишут на простой. Тем более что корабли из будущего при встрече с «Петром Великим» могли бы, фигурально говоря, снять шляпу, поклониться и сказать: «Здравствуй, дедушка». А «дедушка» еще молодой и пока что могучий, да у нас он пока один, а у англичан броненосцев куда больше, чем три. Но еще не вечер… Будет и у Российской империи могучий океанский флот.
По официальной версии, «Петр Великий» сопровождал яхту «Держава» с цесаревной и ее сыновьями на борту. Жена наследника российского престола соскучилась по маме и папе и решила навестить их. Ну а в Копенгагене у броненосца неожиданно обнаружатся какие-нибудь «неполадки в механизмах», и для их «исправления» «Петр Великий» встанет «в ремонт» у стенки недавно открытого в Копенгагене судостроительного завода «Бурмейстер ог Вайн». Там он может «ремонтироваться» столько, сколько будет нужно для того, чтобы датчане почувствовали себя в безопасности. Помня о двух бандитских нападениях британцев на Копенгаген в начале века, они весьма болезненно относятся к возможности повторения подобных событий.
В пути я рассказал Минни, предварительно взяв с нее слово, чтобы ни одна живая душа об этом больше не узнала, об эскадре наших потомков из далекого XXI века, об их могуществе и о чудесах их техники.
Фотографии летающих аппаратов – вслед за потомками мы тоже начали называть их самолетами и вертолетами, – боевых бронированных машин, солдат с неизвестным доселе оружием очень удивили цесаревну. А я продолжал ей рассказывать о радиостанциях, с помощью которых можно разговаривать со своим корреспондентом на любом расстоянии (одна такая радиостанция хранилась в тщательно охраняемой каюте «Державы»), о чудесах медицины будущего и еще о многом и многом другом.
Не выдержав, я признался Минни в своей любви к очаровательной Ирине, девушке гордой, как королева, прекрасной, как Афродита, и храброй, как амазонка. Минни, любопытная, как все женщины, попросила показать фото Ирины. Я с трепетом дал ей снимок, на котором моя ненаглядная в коротенькой юбке выше колен и в обтягивающей блузке улыбалась мне, держа в руках свой неразлучный фотоаппарат. Минни была поражена не только красотой Ирины, но и вызывающей откровенностью ее наряда, которая тем не менее не делала ее вульгарной.
Так, в разговорах и обсуждениях, мы не заметили, как минули двое суток плавания и мы подошли к Датским проливам. На горизонте показался Копенгаген. Минни с нежностью смотрела на красоты мест, в которых прошли ее детство и юность. Она с нетерпением ожидала встречи с родителями. Ведь им надо будет рассказать так много важного и удивительного.
20 (8) июня 1877 года, полдень. Константинополь. Дворец Долмабахче
Капитан Александр Васильевич Тамбовцев
Жизнь моя повисла между Константинополем и Ставкой царя в Зимнице. Наверное, больше всего времени я проводил не на земле, а в салоне вертолета, пытаясь сделать несколько дел сразу.
Вот и сегодня днем, только прилетев из Болгарии, я забежал во дворец Долмабахче, чтобы встретиться с комендантом Константинополя Никитиным Дмитрием Ивановичем и порешать некоторые вопросы. Дело в том, что благородное дело идеологической обработки своего и вражеского населения пора ставить с кустарной на индустриальную основу.
Разговоры об организации стационарной телестудии считаю пока преждевременными, а вот официального печатного органа Югороссии нам очень не хватает. Зарезанная на корню телестудия по проекту должна была быть для внутреннего употребления и, как агиторган для тех из хроноаборигенов, кто попадет в число «посвященных». Это господин Лосев расстарался – что делать ни начинаем – всё время ОРТ получается.
Идея в принципе верная, но для нее у нас пока ничего нет, кроме некоторого оборудования на кораблях и имущества съемочной группы. И самое главное нет сколько-нибудь значительного количества телевизионных приемников. Тут бы лучше о радио подумали, ибо этот проект реально воплотить лет за пять-семь. А необходима нам центральная газета, типа «Югоросское Время» или «Вести Югороссии» – название окончательное еще не выбрали – и при ней информационное агентство, которое будет снабжать и другие европейские СМИ оперативной и злободневной информацией, начнет информационное наступление по всем направлениям. Хватит нам отсиживаться в окопах!
Своевременность создания газеты и информагентства подтвердил и разговор между Василием Васильевичем Верещагиным и его другом Михаилом Дмитриевичем Скобелевым. Василий Васильевич быстро идет на поправку и уже самостоятельно, опираясь на тросточку, совершает небольшие прогулки по саду бывшего султанского дворца. С собой он берет этюдник и, пользуясь хорошей погодой, делает наброски будущих картин.
Сюда же, в сад, делая небольшой перерыв в изучении военной истории XX века, обычно приходит и генерал Скобелев. Скажу прямо, генерал оказался настоящим трудоголиком. За относительно короткое время он успел освоить кучу учебной литературы по стратегии и тактике массовых армий. Он сделал кучу выписок, а тактические схемы и таблицы из этих учебников мы откатали ему на ксероксе.
Так вот, переговорив с Никитиным по поводу выделения для информагентства помещений во дворце, я решил немного прогуляться по дворцовому саду. Проходя по дорожке в тени вековых платанов, я случайно услышал обрывок разговора между Верещагиным и Скобелевым. Художник и генерал мирно сидели на лавочке и о чем-то яростно спорили. Прислушался… Ну как всегда. О чем могут спорить между собой двое русских? О смысле жизни и судьбах мира, не иначе. И точно, меж других слов я услыхал такое знакомое всем нам слово «социализм»…
Так-так, неужели кто-то из наших решил разагитировать людей из XIX века и тайком основал в Константинополе подпольный обком КПРФ?
Оказалось, всё намного проще. Василий Васильевич спорил с Михаилом Дмитриевичем о теории социализма, которая уже в то время была популярной среди так называемой «прогрессивной интеллигенции». Я спросил у спорящих разрешения и присел рядом с ними на лавочку.
Василий Васильевич продолжил начатый ранее разговор:
– Нельзя отрицать того факта, что все другие вопросы нашего времени бледнеют перед вопросом социализма, который надвигается на нас, словно молниеносная громовая туча.
– Как понимаете вы движение социалистов и анархистов? – спросил генерал Скобелев. – Честно говоря, я не совсем понимаю целей адептов этих движений. Чего они хотят? Чего стремятся они достигнуть?
– Прежде всего, – ответил Верещагин, – люди эти являются противниками международных войн; затем, их оценка искусства весьма ограничена, не исключая и живописи. Так что если они когда-нибудь заполучат власть в свои руки, то вы с вашими стратегическими соображениями и я с моими картинами – мы оба будем немедленно сданы в архив. Понимаете ли вы это?
