Другой разговор зашел о потерях полков, штурмовавших Шипку и перевалы под Софией. Штаб-ротмистр, бывший тут почти с самого начала, рассказал, как один за другим круглосуточно на площадку у госпиталя садились залитые кровью, забитые ранеными вертолеты. И как православный священник отпевал тех, кого просто не успели дотащить до операционной.
Ирина Андреева в сопровождении Ольги сама нашла Александра Александровича, занятого общением с однополчанами. Полковник Пушкин смотрел на эту одетую в простое белое платье, уверенную в себе темноволосую молодую женщину и, кажется, начинал понимать, что в ней нашел Серж Лейхтенбергский, обычно не отличавшийся стойкостью своих привязанностей. Она была, как кавалерийский палаш – прямой, изящной и полной смертельного очарования. Полуденное солнце изливало на грешную землю потоки света и зноя. Силуэты одетых в белые платья молодой женщины и девочки казались окруженными каким-то неземным сиянием.
– Добрый день, господин полковник, – сказала Ирина Владимировна, нырнув в прохладную сень беседки. – И вам добрый день, господа офицеры. Кстати, случайно, не вас милые госпитальные сестры разыскивают, чтобы закатать каждому по хорошему уколу?
– Добрый день, папенька, – пискнула опустившая очи долу Ольга. – Вот… знакомься – Ирина Владимировна.
– Добрый день, мадемуазель Ирина, добрый день, Оленька, – вежливо ответил поднявшийся со скамейки Александр Александрович, и под его суровым взглядом штаб-ротмистр и оба корнета исчезли так быстро, как будто в этой беседке их никогда и не было.
– Папенька, – Ольга снова бросилась отцу на грудь, – прости меня, пожалуйста. Я понимаю, что ты сильно-сильно волновался, ведь правда?
Полковник Пушкин аккуратно отстранил от себя дочь:
– Правда, котенок, очень волновался. Знала бы твоя покойная мама. Ты же могла исчезнуть навсегда, и мы бы тебя никогда больше не увидели. Ведь это просто чудо, что тебя спасли…
– Папенька! – снова повторила Ольга, подозрительно шмыгнув носиком. – Ну прости меня, ну пожалуйста…
– Ладно, дочка, – Александр Александрович посадил Ольгу на скамейку. – Рассказывай, как ты тут живешь. И вы, мадемуазель Ирина, присаживайтесь. Спасибо вам, большое, что Оленька ухожена и под присмотром. Я, сказать честно, ожидал худшего. Скажите, почему вы так улыбаетесь?
– Вспоминаю себя в ее годы, – вздохнула Ирина, – я ведь тоже чуть не сбежала к отцу на войну…
– И ваш папа?.. – приподнял брови полковник Пушкин.
– Командовал полком в первой линии, как и вы, – ответила Ирина, – только не гусарским, а по-вашему – гренадерским.
– Вот как! – воскликнул изумленный Александр Александрович. – Мадемуазель Ирина, выходит, что и вы тоже когда-то была такая, как моя егоза?
– Папенька, а я буду учиться! – совершенно некстати влезла Ольга. – Здесь, в Константинополе, в университете, на детского доктора.
– Да? – полковник Пушкин вопросительно посмотрел на Ирину. – Мадемуазель, соблаговолите мне объяснить – что все это значит?
Вместо ответа Ирина Владимировна посмотрела на часики.
– Ольга, – сказала она строгим голосом, – через пятнадцать минут у тебя занятия по биологии. Жанна Владиленовна просила, чтобы ты не опаздывала.
Ольга опустила голову и поднялась со скамейки.
– Хорошо, теть Ир. Папенька, так я пойду?
– Иди, иди, – кивнул Александр Александрович, понявший, что не все вопросы можно обсуждать в присутствии его дочери, уже достаточно взрослой, чтобы все понимать, но все же еще слишком юной, чтобы нести полную ответственность за свои поступки. Все же лучше откровенно обсудить судьбу дочери с взрослой женщиной, имеющей в здешнем обществе определенный и немалый вес.
– Итак, мадемуазель Ирина, – язвительно сказал он, когда Ольга отошла за пределы слышимости, – я вас слушаю. Так что там об учебе моей дочери на доктора? В Российской империи не дозволяется получать высшее образование лицам дамского пола. И кстати, где там ее так называемый жених? Хотелось бы хоть одним глазком посмотреть на этого молодого человека.
– Господин полковник, – спокойно и с достоинством ответила Ирина, – давайте не будем спешить с выводами и поговорим обо всем по порядку. Вы согласны?
– Согласен, мадемуазель, – кивнул Александр Александрович, – так что там насчет жениха?
– Жених как жених, – Ирина Владимировна пожала плечами, – Игорь Синицын, старший лейтенант морской пехоты, что по вашему табелю о рангах соответствует ротмистру кавалерии или капитану в пехоте. Храбр, умен, на виду у начальства. За личное участие в абордажах награжден императором Александром Александровичем орденом Святого Великомученика и Победоносца Георгия четвертой степени. В настоящий момент находится в служебной командировке, сопровождает вместе со своим взводом адмирала Ларионова в его поездке в Санкт-Петербург…
– Эка как вы изложили, – вздохнул полковник Пушкин. – Словно мой адъютант в строевой записке. Хотел бы я знать, что за человек этот Синицын, раз уж он хочет просить руки моей дочери. Когда это он успел влюбиться в нее?
– Ну, это еще вопрос – кто в кого первый влюбился, Александр Александрович, – улыбнулась Ирина. – Начиталась девочка сказок, где отважные рыцари женятся на освобожденных ими из сарацинского плена прекрасных принцессах, увы и ах. Если бы наши рыцари женились на всех, кого освободили, то у них были бы гаремы, которым позавидовали многие султаны и шейхи. Но ваша дочь упряма и влюблена по уши, поэтому адмирал и увез Игоря в Петербург.
– Значит ли это, что он не любит ее? – переспросил полковник Пушкин.
– Знаете, это вопрос, на который не сразу дашь ответ, – сказала Ирина Владимировна. – Ольга еще совсем ребенок, и со стороны взрослого мужчины было бы просто неприличным испытывать к ней чувства, как к взрослой женщине или девушке. Как я понимаю, Игорь относится к ней, скорее, как к младшей сестре, чем к предмету обожания. Настоящее чувство еще впереди. Любовь к девушке-ребенку – это не любовь к девушке, которая уже почувствовала себя женщиной.
Ну а насчет его отъезда… Мы посоветовались с нашим канцлером, Александром Васильевичем Тамбовцевым, и пришли к выводу, что для проверки того – настоящая это любовь или просто детская влюбленность, решили на какое-то время разлучить их. Сергей Викторович – извините, адмирал Ларионов не зря забрал Игоря с собой в Петербург. Думаю, что длинные разлуки и короткие встречи должны помочь молодым людям разобраться в своих чувствах, а Ольге еще и напомнить, что ее будущий муж – это боевой офицер, и в любой момент приказ командира может вырвать его из объятий любимой и отправить на смерть.
– Понятно, – кивнул полковник Пушкин, – это действительно очень похоже на Ольгу. По-моему, в ней говорит пылкая африканская кровь моих предков по линии отца. И что же вы намерены делать дальше? Ведь нельзя же до бесконечности прятать их друг от друга.
– Конечно нельзя. И здесь может помочь учеба, – сказала Ирина, – это, пожалуй, то, что может отвлечь ее от дурных мыслей и заставить заниматься полезным и интересным для нее делом. Тем более что наши врачи говорят – у нее есть призвание к специальности врача и искренний интерес к медицине. Так что учеба пойдет ей впрок. Учиться, учиться, учиться, как сказал один умный человек. И это абсолютно верно, поскольку человек, зарывший свой талант в землю, становится несчастным.
