Я посмотрел на своих бойцов.
– Так, парни! Идем внутрь и делаем их, как учили. В плен никого не брать – невелики птицы эти душегубы стамбульские. Патроны экономить, один выстрел – один труп. Ну, понеслась!
Парни кивнули мне, и мы, отодвинув назад Георгиоса, типа – дядя, стой тут, смотри и не мельтеши – перебежками направились к дому. Мой приятель, Петро из Рязани, подсадил меня, и я, подтянувшись, через открытое окно ввалился в комнату.
Четверо бандитов были заняты делом – паковали награбленное в мешки. Они удивленно уставились на меня своими небритыми рожами. Но долго удивляться им не пришлось – один за другим хлопнули четыре выстрела, и они уже были вне игры. Кстати, последнего свалил Колян из Питера, появившийся в соседнем окне. Все было сделано быстро – ни один из них даже не успел ни дернуться, ни рта раскрыть.
На шум из боковой комнаты выскочил еще один налетчик. Его ловко поймал на штык-нож Петро, который предпочитал в ближнем бою пользоваться холодным оружием.
– Мля! Петро! – вполголоса прошипел я. – Нам какой приказ был? Не рисковать! Два наряда вне очереди, мля!
Ну а мы тем временем стал осматривать квартиру, которая, судя по богатой обстановке, принадлежала состоятельному владельцу. Из одной комнаты, держа наизготовку здоровенный револьвер, осторожно вылез усатый турок в разорванной рубахе и с расцарапанной до крови мордой. Увидев меня, он то ли удивился, то ли испугался. Это понятно, здешний люд поначалу шарахается от нас – уж больно мы странно для них одеты и экипированы. А если вспомнить про рожи, размалеванные устрашающим боевым гримом, то понятно, почему публика от нашего вида постоянно впадает в ступор, а иногда и обделывается.
Пока турок пялил на меня свои зенки, раскрывая рот, я выстрелил ему прямо в харю. Рот с усами на месте, а мозги – брызгами по стене. Ну и хрен с ним – одним бандюгой меньше!
Потом я осторожно заглянул в комнату, откуда выполз этот гад с револьвером. Похоже, что это была спальня. На широкой кровати в куче мягких подушек безутешно рыдала молоденькая девица в разорванной в клочья блузке и в обрывках юбки вокруг пояса. Для меня все было ясно – тот подонок, который только что раскинул мозгами в коридоре, попытался снасильничать девицу. Собаке – собачья смерть! Не жалко.
Увидев меня, она вся сжалась в комочек и, как дикая кошка, приготовилась к защите.
– Да успокойся, дурочка, – сказал я ей, – не беспредельщик я какой-то, а тебе помочь хочу…
Услышав русскую речь, девица с удивлением посмотрела на меня, а потом спросила:
– Руссо?
Я опять вспомнил бессмертное творение Гайдая и засмеялся:
– Си, сеньора, руссо туристо, облико морале!
Прибежавший на мой выстрел Колян тоже жизнерадостно заржал:
– Ну ты даешь, Игореха, – туристо… Мимо проезжали, верхом на боевых медведях, – он похлопал по своему «калашу», – и с балалайками!
Услышав наш смех, девица робко улыбнулась, а потом, заметив, что от ее одежды остались одни лохмотья, покраснела как спелый помидор. Я деликатно отвернулся, дожидаясь, пока спасенная мною незнакомка оденется.
Минут через пять я услышал за спиной деликатное покашливание и обернулся. Боже мой, какая она красавица! Черные волосы, смуглая кожа, карие глаза – настоящая Кармен! Я тоже решил не ударить в грязь лицом и представиться ей по всей форме. Приняв воинственную позу, бодрым голосом, как на строевом смотре, отрапортовал:
– Сержант Кукушкин, Игорь Андреевич, морская пехота Северного флота.
Ага, натуральный Кинг-Конг получился, осталось только кулаками в грудь постучать и вопль издать посексуальней.
Девица, внимательно смотревшая и слушавшая, улыбнулась, а потом, маленьким тонким пальчиком указав на себя, произнесла:
– Мерседес Диас.
«Во дела! – подумал я, – у красотки-то имя, как у иномарки. Может, я тут еще Вольво какую-нибудь встречу, или вообще – Фольксваген!»
Я жестом пригласил девицу следовать за мной. Она послушно пошла, доверчиво глядя прямо мне в глаза. От этого взгляда у меня почему-то гулко забилось сердце. Ох и красавица! А как она головку-то держит гордо, словно королева какая.
У входа в спальню валялся труп незадачливого насильника. Вокруг него уже натекла большая лужа крови. Брезгливо переступив через убитого, Мерседес вошла в большую комнату, где уже находились мои ребята и Георгиас. Они с удивлением посмотрели на мою спутницу, а та, с испугом и удивлением – на них.
– Игорек, ты где такую кралю нашел? – завистливым голосом спросил у меня Петро. – Прямо королева Кастильская.
Услышав последнюю фразу, Мерседес с изумлением посмотрела на Петро и закивала своей головкой:
– Си, си, сеньор, Эспаньола… – Ну вот, и выяснили мы наконец, кто она и откуда…
А потом бедняжка Мерседес горько рыдала над трупом мужчины, которого турецкие бандиты выбросили из окна. Это был ее отец. А я стоял, сжав от злости кулаки, и думал, что никогда, ни за что на свете не дам больше в обиду Мерседес. А тех сволочей, которые грабят и убивают людей, хоть в Стамбуле, хоть в любом другом месте, я буду уничтожать, как бешеных собак.
Мерседес, как и несколько других обнаруженных нами беженцев, потерявших в эту ночь все свое имущество и лишь чудом сохранивших жизнь, мы направили под охраной к дворцу Долмабахче. Там уже развертывается лагерь МЧС, где их примут и обогреют. И теперь в этом, ранее чужом для меня мире появилось родное и любимое мною существо… По крайней мере, мне очень хочется в это верить.
День Д+2, 7 июня 1877 года, Константинополь, дворцовый комплекс Долмабахче, мобильный госпиталь МЧС
Подполковник медицинской службы Игорь Петрович Сергачев (записки военно-полевого хирурга)
Да, влип я под старость-то лет. Сколько читал книжек про всякого рода путешественников в прошлое и будущее, а тут вот раз – и самому пришлось оказаться во временах Пастера, Пирогова, Мечникова и Склифосовского. Да-с, дела-с, как говорят местные.
Но наш командующий эскадрой контр-адмирал Ларионов сумел быстро сориентироваться на месте. Ему и XIX век не помеха. Выкинуло нас рядом с турецкой эскадрой, и когда джигиты под красным флагом с белым полумесяцем решили пойти на нас войной, он не стал с ними цацкаться и страдать интеллигентской рефлексией. Дал команду, и от турецких кораблей остались только круги на воде. Вот тогда-то у нас и появилась первая работа.
Десятка полтора турок, подраненных во время скоротечного боя и выловленных из воды, морпехи закинули к нам на «Енисей». Тяжелых среди них было всего двое. Остальные – так себе, непроникающие ранения, ожоги и контузии. Но повозились с ними изрядно. Бедняги, увидев наших медиков в халатах и хирургический инструмент в их руках, до смерти перепугались, подумав, что мы собираемся их мучить и пытать перед смертью.
Об этом мне рассказал реаниматолог «Енисея» Николай Богданович Коваль. Он несколько лет проработал в сирийском госпитале, и неплохо владел арабским языком. А выловленные из воды турки оказались не турками, а египтянами. Султан Абдул-Гамид послал их на войну с неверными, которые, по словам английских офицеров-инструкторов, дерзнули взбунтоваться против власти султана.
