Вполне естественно, королевская чета была настроена прорусски. Вот только проанглийские депутаты греческого парламента поспешили стреножить короля, лишив его практически всех средств влияния на внутреннюю и внешнюю политику. Дело дошло до того, что в 1877 году по инициативе Харилаоса Трикуписа, наиболее яркой фигуры греческой политики того времени, король был лишен права влиять на Национальное собрание путем выдвижения вотума недоверия премьер-министру страны.
С другой стороны, старая неприязнь греков к туркам обострилась в 1876 году, когда турки начали резню в Сербии и Болгарии. А в 1877 году, после того как Россия объявила войну Турции, Греция начала концентрировать свои войска на турецкой границе. Даже гневный окрик из Лондона не остудил греков. Тот самый Трикупис, который родился и вырос в Англии и старался ограничить власть короля, ответил на английский демарш заявлением о том, что Греция в данный момент не собирается начинать войну против Турции, но как независимое государство, она сохраняет за собой полную свободу действий. Не может греческое правительство дать и обещания удерживать от восстаний греков, проживающих во владениях Османов.
Наглый британский демарш вызвал всеобщее возмущение в Греции. Английский посланник в Афинах Стюарт оценивал английское влияние в Греции в этот момент как «весьма близкое к нулю». Вот тут-то российской дипломатии и надо было воспользоваться сложившейся ситуацией, чтобы перехватить инициативу и окончательно вытеснить британцев из Греции.
Но канцлер Горчаков продолжал как глухарь токовать о некоем «европейском концерте», который должен решать все конфликты в Старом Свете. Хотя руководители русской внешней политики и были готовы поддержать претензии Греции на определенные территории, но они уклонялись от подписания формального союза с Грецией, опасаясь, что это ухудшит и так достаточно сложные русско-английские отношения. Товарищ (заместитель) министра иностранных дел России Гире заявил греческому послу в Петербурге: «Мы бы желали, чтобы Греция проявила к нам больше доверия; мы не можем заключить соглашение с вами, которое вызвало бы гнев Англии…»
Вот так, послушно заглядывая в рот Лондону, российское министерство внешних дел и завело российскую же внешнюю политику в тупик, закончившийся позором Берлинского конгресса.
Проанализировав сложившуюся ситуацию, полковник Антонова и адмирал Ларионов решили взять дело в свои руки. Они решили направить меня в Афины, чтобы от имени сил, разгромивших Турцию и захвативших Константинополь, начать переговоры с греческим королем и правительством об установлении постоянных контактов с руководством Югороссии. И здесь цесаревич был бы очень кстати. Формально он отправлялся в частную поездку, чтобы навестить кузину и своего старого приятеля «Фреди», с которым сдружился в Копенгагене, когда тот познакомился со своей любимой Минни.
Связавшись по рации с цесаревичем (этим современным девайсом того снабдили на «Адмирале Кузнецове»), я попросил у него аудиенции. Александр Александрович сказал, что он будет рад меня видеть.
Зайдя в уже знакомую мне гостиную, я увидел, что пребывание на флагмане эскадры не прошло для цесаревича даром. На столе у него, рядом с футляром его любимого корнета, лежал разобранный АПС – еще один подарок адмирала. Александр Александрович, заглядывая в отпечатанную для него на ксероксе инструкцию, занимался сборкой пистолета. Обстоятельный и сурьезный мужчина наш цесаревич!
Как я и предполагал, он с радостью согласился навестить своих родственников в Афинах. Правда, цесаревич поинтересовался – будет ли на то согласие государя, но я успокоил его, сказав, что сей вопрос легко уладит мой начальник, полковник Антонова. Немного знакомый с нашей бравой Ниной Викторовной, Александр Александрович понял, что возражений со стороны его царственного батюшки, скорее всего, не будет.
Немного подумав, цесаревич спросил меня:
– Александр Васильевич, а мы как будем добираться до места – по земле или по воздуху?
Похоже, что цесаревичу понравилось летать на вертолете. Я поспешил огорчить своего собеседника:
– Ваше императорское высочество, скорее всего, мы отправимся в путешествие по морю. Согласитесь, что прилетев в Афины на вертолете, мы до смерти напугаем добрых греков, после чего разговаривать о чем-либо нам будет довольно сложно. По земле добираться долго, да и опасно. Поэтому наиболее удобным, быстрым и достаточно эффектным способом передвижения будет военный корабль. Какой именно – это решит адмирал Ларионов.
– Ну что ж, корабль так корабль, – пробасил Александр Александрович. – Скажите, капитан, сколько человек я могу взять с собой?
– Ваше императорское высочество, исходя из соображений секретности, я бы посоветовал взять лишь самых надежных и близких вам офицеров. Человек пять, я думаю, будет вполне достаточно.
– Хорошо, – сказал цесаревич, – а когда мы отправляемся, и как я узнаю о времени отправления?
– Ваше императорское высочество, мы сообщим вам об этом по рации. Кстати, вчера на встрече вашего батюшки с полковником Антоновой было принято решение о том, что мы получим дом, в котором теперь будет находиться неофициальное представительство Югороссии, и о том, что будет создан радиоузел, из которого можно будет связаться с «Адмиралом Кузнецовым», Тифлисом, а со временем – и с Санкт-Петербургом. Тогда вы сможете, что называется, вживую поговорить с вашей очаровательной супругой и детками.
Услышав об этом, Александр Александрович не мог удержаться от радостной улыбки. Он был хорошим мужем и любящим отцом.
10 июня (29 мая), ранее утро, Черногория, позиции Черногорского войска на стонах гор над рекой Морачей
Уходящие в небо горы поросли хвойным темно-зеленым, почти черным лесом. Потому и страну эту издревле зовут Черногорией. Населена она гордыми, упрямыми, непокорными людьми, которых соседи кличут черногорцами.
Сейчас эта земля пропахла кровью и порохом. Уже неделю, даже не с упорством, а каким-то остервенением, турецкие аскеры карабкаются по склонам этих гор. Черногорские воины стреляют в пришельцев из ружей, рубят их саблями, режут кинжалами, сбрасывают вниз с обрывов. Но турок слишком много, они ползут по склонам гор как бесчисленная саранча. Вот опять по мостам через реку Морачу маршируют свежие турецкие таборы. Сорок семь тысяч турок против семнадцати тысяч черногорцев.
Черногория – страна маленькая, ей просто не под силу собрать столько же воинов, сколько может позволить себе огромная Оттоманская империя. Если бойцы, вросшие в склоны этих гор, не выдержат и дрогнут, то черногорцы как народ перестанут существовать на этой земле. Турки в захваченных селениях не щадят ни детей, ни женщин. Ну, а мужчины и сами не просят пощады.
Черногорцы знают, что огромная русская армия пока стоит за Дунаем и готовится к переправе. И никто не ведает, хватит ли у черногорцев сил продержаться до того момента, пока она войдет в Болгарию.
Правда, народный телеграф принес невероятную весть о том, что русский флот внезапно захватил Стамбул. Но князь Никола Негош не верил в это. Весть о том, что проклятая столица Османов в руках русских братьев, была слишком хороша, чтобы быть правдой.
