Чуть позднее один из них тихо подошел ко мне и шепотом спросил:
– Вашбродь, а что, это и взаправду султан турецкий?
На что я ответил любознательному станичнику:
– Да, это его султанское величество Абдул-Гамид Второй, в ночь на двадцать пятое мая плененный нашими «пластунами» в Константинополе.
Казак уважительно посмотрел на султана, а потом на майора Османова, одетого в непривычный для того времени пятнистый камуфляж.
Почти сразу же после приземления подошел вахтенный офицер, который передал нам приглашение пройти в адмиральскую каюту. Командующий эскадрой контр-адмирал Ларионов сообщил нам, что пока наш вертолет дозаправляется топливом для дальнего перелета, он будет рад выпить с нами чаю и обговорить кое-какие насущные вопросы.
Казакам предложили пообщаться с морпехами, а остальные пошли вслед за вахтенным офицером. Мы вошли в ярко освещенное помещение, где нас уже ждал контр-адмирал.
– Александр Александрович, я рад снова видеть вас, – с широкой улыбкой сказал командующий эскадрой наследнику российского престола. От такой фамильярности у герцога Лейхтенбергского глаза полезли на лоб. Ну а цесаревич, как ни в чем не бывало, так же широко улыбнувшись, ответил на приветствие адмирала:
– Виктор Сергеевич, я не менее вас рад снова быть вашим гостем!
Затем наследник повернулся к своим спутникам:
– Господа, разрешите вам представить: контр-адмирал Российского флота Виктор Сергеевич Ларионов, победитель турок, освободитель Константинополя!
Адмирал слегка поморщился от славословий в свой адрес. Когда ему представили герцога Лейхтенбергского, он с жалостью посмотрел на молодого человека. Я понял адмирала. В нашем времени Сергей Максимилианович Лейхтенбергский, сын великой княгини Марии Николаевны, сестры императора Александра II, и герцога Максимилиана Лейхтенбергского, внук императора Николая I и правнук Жозефины Богарне, был убит в бою 12 октября 1877 года. Турецкая пуля, попавшая ему в голову, уложила наповал 27-летнего генерал-майора. Все произошло в нескольких метрах от цесаревича, который в то время командовал Рущукским отрядом.
Но теперь история развивалась по другому сценарию, и Сергей Лейхтенбергский, скорее всего, должен остаться в живых и оставить свой след в истории.
За чаем контр-адмирал Ларионов вкратце рассказал нашим гостям из Российской империи о предстоящем путешествии.
– На вертолете вы долетите до острова Лемнос, где в гавани Мудроса вас уже ждет гвардейский ракетный крейсер «Москва». Тотчас после вашего прибытия крейсер снимется с якоря и отправится в Пирей. Визит будет неофициальный. Цесаревич встречается со своей кузиной – чисто семейное мероприятие.
– А вот вам, Александр Васильевич, – адмирал повернулся ко мне, – предстоит провести негласные переговоры с греческим королем и с премьер-министром. Не обессудьте, но вам у нас придется побыть кем-то вроде канцлера. Цель переговоров – склонить греков к военному и экономическому союзу с Югороссией. Можно пообещать им кое-какие территории ныне уже покойной Османской империи. Например, Крит, где население давно уже стремится воссоединиться с материковой Грецией. Впрочем, скажите им, что всё будет зависеть от степени их лояльности к Югороссии. А еще, Александр Васильевич, я попрошу вас встретиться с дипломатами некоторых европейских стран, чтобы обозначить нашу позицию. Думаю, что пришла пора организовывать свою государственность. Впрочем, эту тему мы еще с вами обсудим.
В дверь постучали. Вошедший вахтенный офицер доложил:
– Товарищ контр-адмирал, вертолет готов. Можно вылетать.
Попрощавшись с адмиралом, мы отправились с нашим сопровождающим. Выйдя на палубу, мы увидели, что наши казаки стоят у вертолета, по-хозяйски его осматривая. Увидев цесаревича, оба вытянулись во фрунт. Стоявшие рядом морпехи отдали честь. Шила в мешке не утаишь, и многие на корабле знали, что за «полковник Александров» прилетает к нам уже во второй раз.
Подойдя к машине и попрощавшись с майором Османовым и султаном, мы забрались в салон. Заревели двигатели, завертелись винты, и вертолет взмыл в воздух.
Мы долго летели над Черным морем, потом впереди показался турецкий берег. Когда мы пролетали над Константинополем, я жестом указал цесаревичу на иллюминатор. Он долго и с любопытством рассматривал проплывающий внизу город и корабли, стоявшие на рейде. Потом мы пролетели над Мраморным морем.
Вот позади остался пустынный остров Мармарис, где герои Василия Звягинцева построили свой Царьград. Ярко-голубые воды вскоре закончились, и мы увидели укрепления Дарданелл. Я снова привлек внимание цесаревича. Он приник к стеклу. Под нами лежали разгромленные огнем корабельной артиллерии форты и береговые батареи. Досталось им изрядно. Позиции турок были перепаханы так, что, казалось, ничто живое на них не должно было уцелеть. В общем-то, так оно и было.
Цесаревич с изумлением смотрел на вывернутые из земли каменные глыбы, развороченные кирпичные брустверы, отброшенные взрывами стволы огромных орудий. Потом он с уважением посмотрел на меня и снова поднял вверх большой палец.
Еще немного, и впереди появился остров Лемнос. В бухте Мудроса стоял на якоре ракетный крейсер «Москва». На его вертолетную площадку и опустилась наша машина.
– Ну вот, господа, мы и прибыли, – обратился я к цесаревичу и его спутникам. – Дальше наш путь будет по морю. Добро пожаловать на борт гвардейского ракетного крейсера «Москва», флагмана Черноморского флота России в нашем времени.
11 июня (30 мая) 1877 года
Заголовки российских газет
«Московские ведомости»: «Чудо на Босфоре! Корабли под Андреевским флагом разбили турок и захватили Константинополь!»
«Северный вестник» Санкт-Петербург: «Великая победа над Турцией! Стамбул наш, султан Абдул-Гамид II взят в плен!»
ФЕДОР МИХАЙЛОВИЧ ДОСТОЕВСКИЙ
ДНЕВНИК
Для меня этот день был одним из самых счастливых в жизни. Прошлого года, в июне месяце, я написал в своем дневнике, что Константинополь «рано ли, поздно ли, должен быть наш». Тогда было горячее и славное время: подымалась духом и сердцем вся Россия, и народ шел «добровольно» послужить Христу и православию против неверных, за наших братьев по вере и крови славян. Я хоть и назвал тогдашнюю статью мою «утопическим пониманием истории», – но сам я твердо верил в свои слова и не считал их утопией, да и теперь готов подтвердить их буквально. Вот что я написал тогда о Константинополе:
«Да, Золотой Рог и Константинополь – всё это будет наше… И, во-первых, это случится само собою, именно потому, что время пришло, а если не пришло еще и теперь, то действительно время уже близко, все к тому признаки. Это выход естественный, это, так сказать, слово самой природы. Если не случилось этого раньше, то именно потому, что не созрело еще время».
И вот свершилось! Время созрело! Столица древней Византии захвачена доблестными моряками, которые под флагом с крестом апостола Андрея Первозванного совершили чудо – сокрушили супостата и вошли в древний Царьград.
