Ларкин перекатился к краю матраса и поднялся на ноги, с трудом сохраняя самообладание. Уинни действовала стремительно. Ларкин восхищался ее выдержкой.
– Полетим на самолете, – резко произнес он. – Он будет готов через сорок пять минут.
Уинни повернулась к нему. Ее волосы были растрепаны, под глазами залегли темные круги.
– Ты не поедешь, – категорично заявила она. – Сегодня ты должен остаться со своей семьей. Они это заслужили.
Его охватила ярость.
– А чего заслуживаешь ты, Уинни? Ты наняла меня, чтобы содержать твой маленький анклав в безопасности.
– И ты его обезопасил. Ты превосходно поработал. Но одна из моих постоялиц нарушила правила и поплатилась за это жизнью. В любом случае это моя проблема.
– Мой полет не обсуждается. – Он завел руку за спину Уинни и включил лампу. Ларкин был по-прежнему голым.
Уинни одарила его сердитым взглядом:
– Вся твоя семья собралась здесь, чтобы отпраздновать день рождения мужа твоей сестры. Нельзя их разочаровывать.
Ларкин сжал кулаки, не позволяя себе обнять Уинни:
– Ты не можешь лететь одна. Тебе нужна поддержка.
Она замерла.
– Не надо так говорить. Это моя проблема, моя ответственность. Я справлюсь.
– Я знаю, что ты справишься, черт побери! Но тебе не придется справляться с этим одной. Мы полетим вместе.
– Нет, я… – У нее дрожал подбородок.
– Собирайся. Я позвоню пилоту и оденусь. Вернусь менее чем через десять минут.
* * *
Они вышли из дома молча и не произнесли ни слова за всю поездку от Волфф-Маунтин до взлетно-посадочной полосы. Ларкин вел автомобиль, поэтому сосредоточил все внимание на дороге. Ему хотелось утешить Уинни единственным известным ему способом, но сейчас не время и не место для того, что он задумал.
Ларкин полагал, что в самолете Уинни сразу же уснет. Но она сбросила туфли и подогнула под себя ноги, сев напротив него. Им подали еду и напитки. После того как самолет набрал высоту, Ларкин потребовал принести подушки и одеяла и попросил их не беспокоить.
Уинни была похожа на сломанный стебель цветка – от усталости она сидела опустив голову. Ларкин не знал, что ей сказать. Даже сейчас его желания ей помочь недостаточно.
Она посмотрела на него переполненными горем золотисто-зелеными глазами:
– Зря ты со мной полетел. Но я эгоистка, поэтому рада, что ты рядом.
Ларкин сжал подлокотники кресла:
– Я должен быть с тобой. Моя сестра и все остальные меня поймут.
– Надеюсь. Ты столько со мной возишься, Ларкин. Ты даже не догадываешься, что разбудил меня от долгой и глубокой спячки. Ты как-то спросил, почему я содержу приют. По-моему, мне пора обо всем рассказать.
Несколько секунд Ларкин не двигался. Затем он поднял подлокотники кресла и поманил Уинни:
– Сядь со мной, Уинни. Ты от меня слишком далеко.
Она сделала, как он просил. Через несколько мгновений она легла на соседнее кресло и положила голову на колени Ларкину. Он гладил ее по голове, разрываясь между желанием позволить ей отдохнуть и необходимостью услышать ее тайну.
Ларкин ждал, когда она заговорит.
Правой рукой он обнял ее за талию, Уинни взяла его за руку и переплела пальцы с его пальцами.
– Это произошло после смерти моих родителей, – сказала она медленно. – У нашей семьи был адвокат, ему было чуть за сорок. Он был очень добр ко мне и помогал после того, как стало известно о цунами. Следовало уладить дела и принять определенные решения, поэтому я собралась лететь туда первым же рейсом. Он убедил меня, что мне лучше остаться дома. После того как в прессе появились фото и видео, я поняла, что он оказался прав.
– Но ты сказала, что тела нашли.
– В конце концов нашли. Я знала этого адвоката многие годы и называла его мистером Паркером. Потом он настоял, чтобы я называла его Майком. Во время похорон он был рядом со мной, держал за руку. Я не знаю, что бы без него делала.
Ларкин сжал пальцы левой руки в кулак. Он догадался, что продолжение истории его не обрадует.
– Что случилось после? – спросил он.
– Он часто ко мне приходил. Иногда даже ночевал под предлогом, что слишком поздно возвращаться в город. Я не придавала этому значения.
– Но потом что-то изменилось. – Размеренный рассказ Уинни разрывал душу Ларкина, так как он уже предполагал, что произошло далее.
– Да, – сказала она. – Что-то изменилось. Однажды вечером, когда мы поужинали и экономка ушла, Майк сел со мной в гостиной. Он заявил, что хочет поговорить о моем будущем. Я рассказала ему о своих планах. Я хотела немного попутешествовать и возможно получить ученую степень. Затем он…
– Что он сделал?
– Я оплакивала родителей. И он меня поцеловал. Сначала я думала, что он просто решил меня отвлечь. Но потом он положил руку мне на грудь.
– Черт побери! – не сдержался Ларкин.
Уинни напряглась всем телом. Его инстинктивное восклицание ее расстроило. Он стиснул зубы, его дыхание стало учащенным.
– Прости, дорогая. – Ларкин коснулся ее щеки. – Продолжай. – Он не мог слушать ее бесстрастно, для этого ему пришлось бы откусить себе язык.
– Я не знала, что делать. Я была обескуражена тем, что происходит. Он мне в отцы годился. Странная ситуация.
– Ты попросила его прекратить?
– Я была смущена и расстроена. Может, я слишком разволновалась. Я абсолютно ничего не знала о мальчиках и еще меньше о мужчинах. Он…
Уинни умолкла, и Ларкин увидел, как она покраснела, но на этот раз не от сексуального удовольствия, а от стыда. Он сидел молча, его сердце разрывалось на части. Будь его воля, он уже кастрировал бы того адвоката.
Он сжал ее руку:
– Все в порядке, Уинни. Не нужно вдаваться в подробности.
Она кивнула:
– Ну, это долго продолжалось. Я имею в виду, его прикосновения. А потом он меня раздел. Я понимаю, что кажусь невежественной идиоткой, но тогда я не понимала, что должно случиться. Он так долго обо мне заботился, и я не могла поверить, что он сделает мне больно.
– Но он причинил тебе боль.
Она снова кивнула:
– Он меня изнасиловал. К тому времени, когда я начала серьезно сопротивляться, мне не удалось его остановить. Он не был очень жесток, просто мне было больно и страшно.
Ларкин вздрогнул, в его глазах стояли слезы ярости. Он вытер их тыльной стороной ладони.
– Мне очень жаль. – Он едва мог говорить. Его пугал невообразимый ужас от того, что Уинни ему не рассказала, решив не вдаваться в подробности. Его мозг сам довершил образ случившегося.
