Моим друзьям по Геленджику —
Танечке, Симону, Виктору,
Николаю и Саше Тютрюмову
* * *
Надпись на карточке гласила: «Администрация отеля приглашает
вас на фуршет по случаю открытия сезона. Фуршет состоится на веранде ресторана
отеля в 20.00». Я повертела карточку в руках и вернула на стол, где она
радовала глаз до того момента. Фуршет не очень-то меня заинтересовал, впрочем,
в настоящий момент меня вообще мало что интересовало.
Я прилетела сюда накануне поздно вечером, устроилась в
отеле, а теперь пыталась найти причину, по которой мне следовало остаться
здесь. В конце концов я посоветовала себе не забивать голову разными мыслями
(хотя не так много их и было), а просто получать удовольствие от яркого солнца,
моря, пальм и прочей южной экзотики. Правда, и с этим вышла незадача, я имею в
виду удовольствие: чувствовала я себя не то чтобы скверно, скорее была
расстроена и подавлена, будущее виделось смутно и перспективы не радовали.
Я прошла на балкон и, опершись на перила, огляделась. Вид
отсюда открывался прекрасный, и я вновь призвала себя к порядку: «Хватит
хандрить, наслаждайся природой», — потом без перехода с тоской подумала:
«Надо было лететь в Испанию. Или Ниццу. Или к черту на кулички», —
раздраженно добавила я, потому что стало ясно: вряд ли на нашем симпатичном
шарике в настоящий момент найдется место мне по душе. Дело не в месте, а в
настроении. А оно у меня ниже точки замерзания. «Хорошо медведю, можно спать
полгода, выбрался по весне из берлоги, глядишь, жизнь за это время сама по себе
наладилась».
Зависть к медвежьей жизни вызвала усмешку, я покачала
головой и сказала громко:
— Давай встряхнись. Сходи на море, на фуршет этот
дурацкий, в общем, двигайся.
— Простите, что вы сказали? — поинтересовались
рядом, я повернула голову и по соседству на балконе, который отделяли от моего
две деревянные перекладины, увидела мужчину лет пятидесяти, — он
приветливо улыбался, оглядывая меня с ног до головы, пытаясь делать это
незаметно. Навыков у него не было, а у меня отсутствовала потребность в мужском
обществе, но, будучи девушкой воспитанной, я вежливо ответила:
— Прекрасный вид, не правда ли?
— Да, вид великолепный, — охотно поддержал он и
улыбнулся еще шире, а голос приобрел зазывные интонации. Как видно, моя
неземная красота произвела впечатление.
— Всего доброго, — немного невпопад заявила я,
отступая к двери, пока дядька не предложил познакомиться.
Вновь оказавшись в номере, я вздохнула, точно избежала
опасности, покачала головой в досаде и пробормотала: «Эдак ты одичаешь и
начнешь от людей шарахаться», — подошла к зеркалу, скроила себе рожу и
все-таки рассмеялась. Не скажу, что жизнь начала радовать, но сделалось как-то
веселее, оптимистичнее, как любит выражаться моя сестра.
Громко распевая, чтобы оптимизм не смылся, я переоделась в
купальник, натянула шорты и направилась к двери. В коридоре царила тишина,
сильно топая и бог весть почему испытывая от этого неловкость, я прошла к
боковой лестнице, спустилась на первый этаж и оказалась на пляже.
Корпус выстроили недавно, двухэтажный, номеров на двадцать,
он вызывал чувство гордости за отечественное гостиничное хозяйство: расположен
очень удачно и номера выше всяких похвал.
Я прошла мимо душа, выполненного в виде какой-то мифической
фигуры, и вступила на раскаленный песок. Идти по нему в шлепанцах было
неудобно, а без них неприятно, но мелкие неудобства меня не остановили, и через
две минуты, бросив вещи на свободный топчан, я уже оказалась в теплой воде,
которая к тому же порадовала прозрачностью и отсутствием в ней посторонних
предметов.
В последующие три часа я была абсолютно счастлива, то есть
ни о чем не думала (этому очень способствовала жара, на солнце, как известно,
мозги плавятся и напрягаться не в состоянии).
Солнце переместилось к верхней своей точке, а я торопливо
начала собирать вещи, к тому моменту пляж, который и так обилием загорающих
похвастать не мог, уже опустел. Двое мужчин неподалеку разглядывали меня с
интересом, что придало мне ускорения. "Я становлюсь
мужененавистницей, — без радости констатировала я и философски добавила:
— Опыт приносит свои плоды". Правда, это был тот
опыт, который не радует, и я побрела к корпусу в некотором унынии, но, постояв
под душем, смогла вернуть себе недавний оптимизм. Теперь следовало решить, чем
занять себя до обеда. Самый простой выход — лечь спать. Но спать не хотелось. Я
оглядела номер, точно ожидая подсказки. Можно разжиться любовным романом или
детективом, я видела книжный магазинчик в холле, а можно просто погулять по
территории отеля, полюбоваться цветочками, живописной панорамой и довольными лицами
отдыхающих.
Недолго думая, я решила соединить два варианта в один,
спустилась на первый этаж, покинула корпус через центральный вход и по дорожке,
выложенной мраморными плитами, прошла к основному зданию. В холле было
прохладно, и уходить никуда не хотелось, оттого я, купив детектив в мягкой
обложке, устроилась в плетеном кресле возле огромного окна и в самом деле
почувствовала себя счастливой. Спокойной-то уж точно. «Все наладится, —
думала я, наблюдая, как волны разбиваются об огромный валун и медленно
возвращаются назад. — Все как-нибудь устроится».
Однако очень скоро мне пришлось покинуть холл, потому что
там появилась парочка с пляжа. Может, их занимали средства для загара,
выставленные в витрине, а может быть, я — проверять не хотелось. По ряду причин
мужские особи в последние полгода вызывали у меня стойкую неприязнь. Виновата в
этом была лишь одна особь, но неприязнь распространялась на всех.
Я снялась с насиженного места и вышла из здания под сень
пальм, потом вспомнила, что забыла книгу, и вернулась. Мужчины, вне всякого
сомнения, наблюдали за моими передвижениями, но никаких попыток приблизиться не
делали, и это было уже хорошо.
Я взяла книгу, но направилась не в сторону моря, как
намеревалась раньше, а к выходу из отеля. Почему, понятия не имею, так что не
спрашивайте, вышла, огляделась, быстро поняла, что ничего интересного в этой
части земного шара нет, но из духа противоречия решила пройтись до того места,
где дорога делала поворот, исчезая из поля зрения, и вновь являлась уже в
горах, светлым серпантином поднимаясь к вершине.
Жара здесь была с трудом переносимой, солнце палящим, а
воздух тяжелым, и где-то на полпути я оставила идею посмотреть, что там, за
поворотом, и вернулась обратно.
