— Не вижу разницы, — не удержалась я, садясь в
машину, если он и разозлился, то вида не подал, улыбка держалась ни его
физиономии как приклеенная.
Хоть я и ожидала, что машина на ближайшем повороте
непременно рассыпется, бегала она сносно.
Мы быстро покинули город и свернули на проселочную дорогу.
Начался подъем, мы ехали в горы. Я терялась в догадках, то есть догадки были,
но одна другой страшнее, и я решила не давать волю фантазии.
Мы опять свернули, через несколько метров дорога неожиданно
кончилась. Впереди был виноградник, справа лес. Впрочем, лес — это сильно
сказано, склон зарос густым кустарником, довольно высоким и по виду совершенно
непролазным. Кирилл вышел из машины и достал чемодан, отбросил его в сторону,
вернулся к машине. Я не сразу поняла, что он делает, а когда сообразила,
испугалась еще больше. Он слил бензин из бака, воспользовавшись шлангом и
ведром, которые нашлись в багажнике, и развел костер. Облитый бензином чемодан
горел споро. Платье Регины и сумка тоже полетели в костер. Я наблюдала за всем
этим в глубокой задумчивости. Страх вдруг оставил меня, и пришло решение,
простое и ясное. Его я и намеревалась осуществить, если, конечно, останусь
жива.
Костер потух, Кирилл закидал пепелище камнями и вернулся в
машину. Разговорчивость его покинула, и улыбка исчезла, как видно, невеселые
думы одолевали.
Мы спустились той же дорогой и направились к морю. Если он
не убил меня в горах, значит, вовсе не хотел убивать, в отеле это хлопотнее.
Намучаешься с моим трупом. Я невольно поежилась. Мы вновь свернули на
проселочную дорогу, впереди показалось строение, с виду нежилое, и Кирилл
остановился.
— Приехали, — сообщил лаконично.
— Что это? — насторожилась я.
— Понятия не имею. Но отсюда мы пойдем пешком.
Я опять-таки безропотно повиновалась, Кирилл взял меня за
руку, как видно, мысль изображать влюбленных его не оставила.
Море то являлось нашим очам, то исчезало, мы шли по
тропинке, пока я не увидела наш отель.
— Мы могли доехать на автобусе, — буркнула я,
сообразив, что мы сделали изрядный крюк, и это при том, что я еле двигала
ногами.
— Не могли. Это азы предосторожности, дорогая.
Устали? — спросил он неожиданно мягко.
— Только не надо делать вид, что вас это волнует.
— Меня это волнует. По возможности, я хотел бы избавить
вас от лишних неудобств.
— Очень мило.
— Не язвите. Вам не к лицу.
— А вам не к лицу… — Язык я все-таки прикусила, он
наградил меня насмешливой улыбкой.
— Если так пойдет дальше, мы очень скоро окажемся в
одной постели, — заявил он.
— Мне трудно это представить.
— На самом деле нет. Я вас не возбуждаю?
— Заткнитесь, ради бога, — не выдержала я. —
Четыре трупа за одну ночь не способствуют возникновению у меня сексуального
влечения.
— Только это вас и оправдывает, — порадовал
он. — Ничего, вы очень быстро придете в себя. Я уверен.
— На что это вы намекаете? — всполошилась я, он
вроде бы растерялся, а я, воспользовавшись этим, сурово добавила:
— Больше никаких трупов.
— Как скажете, — дурашливо поклонился он.
— Вы чокнутый, — не сдержалась я, а он добавил
самодовольно:
— Но вам нравлюсь.
«Чтоб ты пропал», — поставила я точку в дискуссии,
мысленно, конечно.
* * *
Мы подошли к отелю со стороны пляжа, отдыхающие принимали
солнечные ванны, а мы по аллее направились к ресторану, чтобы позавтракать.
Навстречу выпорхнула вездесущая Альбина Степановна.
— Как приятно вас видеть, — защебетала она, переводя
взгляд с меня на Кирилла, на мгновение задержавшись на его руке, которая
сжимала мою руку, губы ее скривились при этом зрелище, то ли она была
шокирована, что крепость, то бишь я, так быстро пала, то ли счастлива до
безобразия, что гости развлекаются вовсю. Я ответили улыбкой, над которой ей
тоже придется поломать голову. — Собираетесь пойти на пляж?
— Для начала позавтракаем. Мы встали сегодня
поздно, — добавил Кирилл с таким видом, что у Альбины не осталось
сомнений, как мы провели эту ночь. Оказывается, дама была пуританкой, ее слегка
перекосило, она натянуто улыбнулась и заспешила по своим делам, что-то
пробормотав на прощание.
— Это было так необходимо? — спросила я.
— Что? — удивился он, хотя, конечно, все понял, не
зря так паршиво ухмылялся. Я отвернулась в досаде, а он сжал мои пальцы. —
Дорогая, — сказал насмешливо, — вам не пришло в голову, что на эту
ночь нам может понадобиться алиби? Так вот, самое простое: вы провели эту ночь
со мной, а я, естественно, с вами. Пока здесь все тихо, по крайней мере не
похоже, чтобы нашу дражайшую Альбину Степановну что-то беспокоило. Но если у
милиции возникнет интерес завтра, послезавтра, через неделю или через месяц,
наши объяснения должны выглядеть так: с вечеринки вы незаметно удалились в свой
номер, а я к вам присоединился через пятнадцать минут, просто выждал время,
чтобы не привлекать внимание к нашему совместному уходу, соблюдал приличия, так
сказать. Соответственно, всю ночь мы провели в вашем номере, утром, скажем,
часов в восемь, заглянули ко мне, я переоделся, дабы не смущать граждан
вечерним костюмом, выходя от вас на завтрак, после чего мы совершили
романтическую прогулку пешком и… — он взглянул на часы, — около десяти
пошли завтракать. У вас хорошая память?
— Не жалуюсь, — буркнула я.
— Отлично.
Из всей его речи на меня произвели впечатление только слова
о том, что милиция может проявить интерес ко мне через месяц. Выходит, Кирилл
Петрович предполагает, что я в тот момент буду жива-здорова, то есть он не
планирует свернуть мне шею уже сегодня. Это слегка успокоило, но особой
уверенности не принесло.
Мы позавтракали, я с трудом запихнула в себя салат и выпила
чашку кофе, Кирилл поел с удовольствием и вообще выглядел прекрасно, ни за что
не подумаешь, что ночь напролет он бегал с пистолетом, убил двоих человек и
болтался с трупами на моторной лодке. При одной мысли об этом мне сделалось
нехорошо.
— Дорогая, держите себя в руках, — взглянув на
меня, шепнул он. — Еще совсем немного…
— Я в своем номере, — отбросив салфетку в сторону,
сказала я. Он закончил завтрак очень быстро и догнал меня по дороге.
— В чем дело? — спросил сердито.
