– После этого «дзю» сколько лет прошло? А до третьей схватки мне еще дожить надо будет! Лично мне приятнее думать об отказе от всей этой ерунды…
– Отказываться нельзя! Ни в коем случае! У меня есть план…
В это время Переводчик закончил обращение к Тао, вопросительно уставился на нас, и я не нашел ничего лучшего, как спросить у него:
– А чего этот родоначальник всех даунов мира молчит? Немой, что ли?
Переводчик вздрогнул, начал что-то вполголоса говорить Тао, при этом лицо последнего непрерывно менялось: вот оно как бы отекло, сузились глаза, рот приоткрылся и с нижней губы закапали слюни. Ну типичный дауненок!
Тао вдруг напрягся, взревел как раненый бык, с ударом ноги о землю встал в стойку японского сумоиста и, как сумоист, ударил кулаком одной руки в раскрытую ладонь другой. Я так понимаю, что сумоисты делают это для красоты, чтобы по телу волны жира прокатились. Выпендриваются, так сказать. Здесь же эффект был совершенно иной…
Мне по ребрам как будто киянкой врезали! Причем сразу с двух сторон! Хорошо еще, что я на тот момент вдохнул и задержал дыхание… Дяде Олегу, кажись, тоже досталось, потому что он ойкнул и пригнулся, прижав локти к бокам, а я сразу, не взирая на разделявшее их расстояние, связал между собой мои ребра и действия Тао. И взяло меня зло!..
– Ах ты, падла! – прошипел я. – Да я ж тебя даже убивать не буду! Я тебе шмась сотворю!
Решив тут же показать, как это будет выглядеть в технике кунг-фу, я выбросил руку со скрюченными пальцами в сторону лица Тао и, неожиданно ощутив какое-то упругое сопротивление, чисто рефлекторно сжал пальцы, зажмурился, резко дернул на себя и тащил, пока не вырвалось…
Это потом, позже, до меня дошло, что вокруг ямы, рожденной гением дяди Олега, образовалась зона каких-то особых магических возмущений, которые и способствовали всем этим безобразиям…
Если верить дяде Олегу, то физиономия Тао вытянулась в нашу сторону на добрых полметра, а потом с чавкающим шлепком вернулась на место. Но шлепок я уже слышал сам…
– Не положено менять местами состязания! – вдруг заголосил Переводчик. – Это влияет…
– А ну, толмач, заткнись! Я, что ли, начал? – рявкнул я, и дядя Олег поддержал меня:
– Чего вякаешь?! Оспорить хочешь? Давай! Только учти – я свидетель, а тебе щас тоже помидоров на личность обломится!
Переводчик затряс головой в разные стороны, глянул на своего дружка, побледнел и начал быстро что-то ему втолковывать, искоса бросая взгляды то на нас, то на лицо Тао. Вообще-то посмотреть на фейс приземистого стоило. Такого большого синяка (ну, ей-богу, что называется «во всю морду»!) я никогда не видел! И мне как-то не очень-то верилось, что сотворил эту картинку я одной правой.
– Если вас не устраивает последовательность состязаний… – начал Переводчик, но был грубо прерван дядей Олегом:
– Устраивает! Пусть бойцы разомнутся малость. Каждый по-своему!
Дядя Олег зачем-то погрозил пальцем Переводчику и сделал мне приглашающий жест в сторону коптилки:
– Присядем, сэр Охотник! Перекурим…
Мы устроились на деревянных чурбаках, закурили, и я, прикрыв рот ладонью, сказал:
– Мне кажется, тощий читает по губам… Ты говорил, что у тебя есть план?
– Ха! Есть ли у меня план? Ну конечно же у меня есть план! – Дядя Олег демонстративно прикрыл от Переводчика лицо картонкой. – Видишь кусок дюймовой трубы у крольчатника? Это я его туда поставил! Как только начнется ваш бой, я проберусь туда, возьму трубу, отоварю Переводчика, а потом и этого… Тебе продержаться надо будет всего несколько секунд!
– Да? – Что-то в этом плане мне не нравилось. – А если он успеет весь ливер мне отбить? – засомневался я. – И что будет дальше?
– Дальше? Дальше мы кидаем этих хлопцев в яму, они проваливаются к едрене… Ну, туда, где они живут. А яму мы быстренько зароем!
– А что будет, если они не провалятся? Какая это статья?
– Ну ты хватил! – возмутился дядя Олег. – Телик не смотришь? Да сейчас все так живут! И к тому же этих ребят здесь как бы и нет вовсе…
– Их, может, и нет! – заупрямился я. – А статья УК есть! И еще есть более простой выход из положения. Откажусь я от схватки, и все дела…
– Нет! – решительно сказал дядя Олег. – Не откажешься! Зря, что ли, я мучился и такую яму копал?
– Не понял… – Я действительно перестал понимать дядю Олега. – Почему?
– Потому что! У Переводчика при себе должен быть приз для победителя. Это…
– Тихо! – Я прервал дядю Олега, схватив его за руку.
В нашу сторону крался Тао.
Каждое его движение выдавало бойца-профессионала. Ни разу не скрестив ног, почти не наступая на пятки, Тао слегка раскачивался из стороны в сторону, как бы перетекая с места на место, и, глядя на его пластику, я понимал: в схватке будет почти невозможно угадать, откуда последует атака. Без единого шороха приблизившись к нам почти вплотную, он замер, уставившись на мою руку. Вернее, на мундштук с дымящейся сигаретой.
– Что? Покурить захотелось? – сообразил я и протянул ему пачку «Примы».
Тао вытянул шею и, понюхав сигареты, слегка отпрянул назад. Я так думаю, что это наша неподвижность подвигла его на дальнейшие действия.
Грязным указательным пальцем с коротко обгрызенным ногтем Тао осторожно коснулся моего запястья и пробурчал что-то нелестное. Затем шея его вытянулась еще больше, и ему удалось всосать носом струйку дыма от моей сигареты. По синюшному отбитому лицу и заплывшим кровью глазам понять, чего он ожидал, было просто невозможно, но, отпрыгнув от нас в сторону, чихал и кашлял он примерно с минуту.
Пока мы с дядей Олегом курили и молча удивлялись происходящему, Тао закончил кашлять и брызгать слюной, поклонился нам и сказал несколько слов. Но старался он зря, так как смысла речи мы не уловили. Низко кланяясь и пятясь, Тао довольно быстро добрался до разверстой ямы, прыгнул в нее и сгинул, а мы с интересом уставились на Переводчика.
– Чистая победа! – провозгласил тот, удивленный, как мне показалось, ничуть не меньше нас.
– Ну, дела!.. – покачал головой дядя Олег и быстро вскочил на ноги, заметив, что Переводчик вслед за Тао направился к яме. – А ну стоять! Чья победа? У нас так, дружбан, дела не делаются! И если победа наша, то где приз?
Переводчик тут же нацепил на лицо свою стандартную улыбочку, развел руками (вот, мол, чуть не забыл!) и, достав из одежды какую-то бутылку, шагнул за крольчатник. Я точно знал, что за крольчатником ничего нет, кроме травы и небольшой несуразной двери. Мы выловили ее из реки весной, по большой воде, и бросили за крольчатником просохнуть. Дверь была сколочена на совесть здоровенными ржавыми гвоздями из кривых досок, однако оказалась низкой и ни к сараю, ни к летней кухне не подходила. Периодически дядя Миша грозился приделать ее к бане, на место сгнившей и развалившейся, но пока…
