– В нашей стране закон был попран, господин, – Яна ещё ниже опустила голову: ей было стыдно за свою страну. – Наступила власть беззакония. Жалоба означала бы лишь то, что дядя явился бы убивать меня с большой компанией друзей – чтобы другим было неповадно на них жаловаться.
– Власть беззакония? – хмыкнул сотник. – Тогда понимаю, почему вы бежали. Но именно потому, что в империи такого безобразия нет, не упоминайте об убийстве дяди. Скажете, что, узнав о гибели родителей, вы, одинокая вдова с малолетним ребёнком, решили убежать подальше от междоусобицы. Это не вызовет лишних вопросов… Через земли хазарского кагана, говорите, шли?
– С попутным караваном, господин, – Яна ещё раз повторила фразу из заготовленной легенды.
– А каган у них какого рода?
– Аш… Ашина, кажется.
– У тюрок все каганы только из рода Ашина, верно… Какой вы веры?
– Я христианка, господин.
– Видал я христиан… Много ли ваших людей придерживаются этой веры?
– Ещё очень мало, господин. Священники из… Константинополя ходят, проповедуют.
– Всё так, – кивнул сотник. – Значит, то немногое, что я слышал о народах, которые платят дань хазарскому кагану, правда. Но… почему вы пошли так далеко на восток?
– То немногое, что я слышала о Поднебесной, господин, заставило меня направиться именно сюда.
– Вам следовало бы идти через Кашгар.
– Я не знала, господин. К тому же люди долин рассказывали о горцах жуткие вещи… и я пошла северным путём.
Дальнейшее сотник знал: одинокая вдова, мельком увидев своего врага крутящимся около каравана, тихонько сбежала в степь. Ну, а за оружие взялась, когда просто не осталось другого выхода.
Поверил ли?
Осторожно, из-под ресниц, Яна всё же бросила на сотника оценивающий взгляд.
Поверил. Но явно не всему, что услышал. Будет ли разоблачать? Вряд ли. Полагает, что каждый имеет право на свой скелет в… сундуке? Может быть. После крайне мутной истории со смертью жены – однозначно. Он-то Яну, кажется, в плане характера и возможностей давно раскусил, и, должно быть, счёл её присутствие в Бейши полезным. В противном случае… Нет, о противном случае ей думать совсем не хотелось.
– Сердечно благодарю господина за помощь, – третий поклон вышел ещё ниже. – Я могла по незнанию совершить большую ошибку.
– Учитесь жить среди нас, госпожа, – ответил сотник. – Хань вы не станете никогда, но от вас требуется не это. Учите язык и законы. Смотрите, как живут ваши соседи. Наблюдайте за теми, кто скрытно нарушает закон, и старайтесь не следовать дурным примерам. И во всём – я подчёркиваю: во всём! – слушайтесь мужа. Не столько потому, что так должна себя вести образцовая жена, сколько потому, что почтенный мастер Ли вам плохого никогда не посоветует, даже если ваше западное воспитание будет говорить об обратном. Если хотите принести пользу, но не знаете, каким образом это лучше сделать, спросите у него.
– Спасибо за науку, господин…
– С тех пор, как мы вместе, жена ни разу не ослушалась меня, господин, – сказал Юншань.
– Вот и продолжайте в том же духе. Мне совершенно не нужен источник… беспокойства в Бейши.
Ну, это и вовсе мечта любого коменданта – как можно меньше головной боли на подотчётном объекте. Вот только Яне показалось, или он вложил в слово «беспокойство» куда более широкий смысл? Нет, положительно нужно учить не только обычный ханьский язык, но и «эзопов» – иносказательный. Прав сотник, совершенно прав. Она сейчас как слон в тесной посудной лавке: одно неосторожное движение – и налицо страховой случай. Но уж точно не для слона.
Перед уходом сотник снова наговорил комплиментов гостеприимным хозяевам, но «послевкусие» от его визита у обоих осталось неоднозначное.
– Как говорил один эллинский мудрец: «Я знаю, что я ничего не знаю», – подытожила Яна. – А у нас говорят: «Век живи – век учись».
– «Если хотите принести пользу…» О чём это он? – забеспокоился Юншань.
– Знаешь, любимый, по-моему, он не поверил в мой рассказ о путешествии.
– Думаешь, подозревает правду?
– Может быть. Ты-то поверил мне сразу, ещё до того, как я показала вещи из… моего мира.
– Если Небу будет угодно, возможно и не такое. Но я поверил тебе не только поэтому. И не только потому, что ты не стала бы мне лгать. Ты слишком чужая для нашего мира. Это очень заметно. Люди, как правило, склонны подгонять любую необычность под уже известные формы, потому все считают тебя обычной чужестранкой. Это самое простое объяснение, и оно всех устраивает… кроме меня и, кажется, нашего уважаемого сотника.
– Думаешь, это плохо?
– Пока рано делать выводы, – Юншань задумчиво посмотрел в сторону входной двери. – А насчёт пользы… Подумай хорошенько, что можно привнести из твоего мира так, чтобы не навредить этому. Ну, или хотя бы не очень сильно навредить.
«Интересно, а огнестрел здесь уже есть, или порох только на фейерверки идёт?.. – подумала Яна, и тут же надавала себе мысленных оплеух. – Ага. Императорам Тан только огнестрела не хватало, чтобы перевернуть историю с ног на голову. Пол-Евразии под себя подомнут, прежде чем сами треснут согласно законам развития общества. Вот и думай, а появится ли вообще Русь при таких соседях? А если появится, то в каком виде? Фантазии на тему Десятинной пагоды и статуй Будды в Киеве приветствуются… Подбросить философию запада? Не примут. Конфуцианство съест в итоге любые привнесённые идеи, разве что с коммунизмом пока не получилось… А если срисовать с планшета карту мира? Это уже что-то. Предположим, танский флот откроет Америку, начнётся китайская колонизация. Лет через восемьсот Колумб захочет сплавать в Азию, вот и попадёт… в её филиал… Хорошо, начну с карты. А там посмотрим».
– Надо купить ещё бумагу, – задумчиво проговорила она. – Я постараюсь нарисовать и по возможности точно описать то, что покажется мне полезным. А ты посмотришь и решишь, что действительно полезно, а что только навредит.
Карта картой, а такие мелочи, как, скажем, обычная коса-литовка, способны облегчить крестьянам заготовку сена для скотинки. Стоять раком на поле и срезать пучки стеблей постоянно тупящимся железным серпом – удовольствие гораздо ниже среднего. Кос не ковала, но как они устроены, знала. Можно ведь просто чертёж изобразить. Опять же, ханьцы не знают вязания. Яна, сказать по правде, спиц в руках отродясь не держала, но крючком вязать умела. Сделать толстый крючок, а нить… Ну, хотя бы попробовать насучить нити достаточной толщины, вдруг получится. А не получится, подкинуть идею женщинам. Делают же здесь тонкие шерстяные нити для ткачества, могут наделать и толстых для вязания… Да мало ли, какие ещё чисто бытовые мелочи могут пригодиться. Да хоть тот же дачный рукомойник – всё лучше, чем полоскать лицо и руки в тазике, где до тебя уже пополоскалась вся семья. Керамика у ханьцев отличная, не нужно будет даже изобретать прокатный стан и использовать жесть. Кстати, насчёт прокатного стана – это пусть лучше супруг думает, как его устроить, такой идеей не грех и поделиться. Словом, ближайшее время для неё пройдёт под девизом «Вспомнить всё».
