Осторожненько, чтобы не потревожить тоненькие веточки, Ваня выглянул на улицу. Где-то слышался топот ног, голоса, иногда виднелись отсветы факелов. Значит, не так уж и далеко это происходит. Но что именно?.. Забывшись, мальчик хрустнул веткой.
– Сиди, где сидишь, малый, – послышался негромкий голос солдата. В этом голосе явственно прозвучала тревога.
«Это что же, то самое, да? Ловят шпиона? А почему с таким шумом? Его спугнули, что ли?»
Куча вопросов, и ни одного ответа. Самое невыносимое состояние для мальчишки десяти… нет, уже почти одиннадцати лет. И что с этим прикажете делать?
– Сиди, где сидишь, – повторил солдат, ни дать ни взять, прочитавший его мысли. – Тебя беречь велено.
Запоздалая догадка уколола Ваню ледяной иглой страха: он, кажется, знал, что там происходит. И почему его велено беречь.
Только бы Мэргэна это не зацепило…
То, что произошло в следующие тридцать секунд, Ване суждено было запомнить на всю жизнь.
С той стороны, откуда солдат привёл его, послышался топот, по стенам метнулись бледные световые пятна от бумажного фонарика, и спустя несколько мгновений Ваня узнал Чжан Бина. С ним был ещё кто-то из соседских парней, но кто – не разобрать. Затаившийся солдат не успел перевести дух, узнав кузнецовых сыновей, как с противоположного конца улицы выскользнула быстрая тень… Сопровождавших Чжан Бина парнишек будто ветром сдуло, а сам он застыл, как статуя, заворожённо следя за приближением… кого или чего?.. Время для Вани непредставимо замедлилось, превратившись из лёгкого неспешного потока в вязкий мёд. Чувства обострились. Он чётко разглядел, как солдат с мечом наголо бросился этой тени наперерез. Незнакомец, не замедляя бег, сделал лёгкое движение кистью руки, и солдат, схватившись за горло, с тихим, но страшным хрипом осел наземь. Тут бы Бину последовать примеру своих друзей, но нет, его вдруг прорвало.
– Стой! – заорал он, выхватывая нож из-за пояса. – Стой, не то убью!
Ваня понял, что сейчас должно произойти, едва ли не прежде, чем Бин выкрикнул свою наивную угрозу. При мысли, что его друг прямо сейчас, жутко хрипя и булькая, как убитый солдат, повалится на землю, стало так страшно, что он… вскочил и метнулся незнакомцу наперерез. С таким расчётом, чтобы угодить ему прямо под ноги.
Удар, выбивший из лёгких весь воздух. Резкая боль в рёбрах. Запах немытого тела. Внезапная темнота, хоть глаз выколи. И – злой голос, выкрикивающий какие-то слова. Судя по всему, источник звука тоже обретался где-то в районе поверхности земли, а значит, уловка удалась. Теперь бы сделать так, чтобы всё это было не напрасно.
– Получай! – выкрик Чжан Бина совпал с глухим стуком, словно палкой в плотно набитый кожаный мешок ударили, и сдавленным воплем незнакомца. – Вот тебе, сволочь! На!.. Ванди, ноги ему вяжи!
«Чем?!!» – чуть было не взвыл Ваня, но вовремя пришёл в себя и вспомнил, что подпоясался, выходя из дому. Но до этого не дошло: сбитый с ног незнакомец извернулся, вскочил… и в его кулаке блеснуло лезвие ножа.
Ваня так и не вспомнил, когда он выдернул из-за пояса свой нож и как ухитрился дотянуться до врага. Он тогда только об одном думал: лишь бы тот Чжан Бина не достал, лишь бы не… Ругательство сменилось воплем, а на руку полилось что-то тёплое и липкое. В следующий миг Ваню отшвырнул в сторону уже совсем не случайный пинок. Незнакомец целенаправленно метил ногой по рёбрам – чтобы убить. Много ли мальчишке надо? В память почему-то врезалась островерхая степняцкая шапка с меховой оторочкой… Но не тут-то было: получить палкой по свежей ране в бедре – это, я вам доложу, удовольствие ниже среднего. Пинок вышел смазанным, и Ваня едва его почувствовал. Бин размахнулся ещё раз, но палка только зря просвистела в воздухе: подраненный незнакомец, несмотря на попорченную ногу, вскочил и, хромая, попытался уйти. Попытался неудачно: буквально у следующего дома его перехватил подоспевший на крики патруль.
– Эй, Ванди, ты живой? – Бин подскочил к нему и начал трясти за плечи.
С огромным удивлением Ваня понял, что может не только дышать, но и говорить.
– Жи… жить буду, – прохрипел он, чувствуя во рту мерзкий металлический привкус.
Он читал много книжек, в которых герои вступались за своих друзей, и, чего греха таить, мечтал о такой судьбе… Что ж, мечты иногда сбываются.
Пусть ему крепко досталось, но он чувствовал себя почти счастливым.
Он спас друга.
Значит, как пел Высоцкий, нужные книги читал.
– Это не осада, а чёрт знает что…
– Господин?
– Агент покойного наблюдателя вышел на прямую связь со мной. Не нашёл ничего лучше, чем… Ладно, не будем о грустном. Поговорим об очень грустном. У Ванчжуна, похоже, никаких шансов взять ту засиженную мухами крепостицу. Мохэ в бой идти отказываются, а киданьские племена, которые ещё не сбежали от него, не понимают, зачем они вообще туда пришли. Его шпионы обезврежены этим ушлым комендантом, агентурная сеть вскрыта и разгромлена, а сам он имеет недурной шанс оказаться в тисках между армиями Тан и восточных Ашинов, если не поторопится.
– Ему может помочь только быстрый и удачный штурм, господин.
– Я уже думал над этим, думал! Это ещё не те поздние Тан, которые рассыпались при первом же серьёзном ударе Степи. Эти ещё помнят времена Ли Шиминя, и будут стоять до конца!
– Если не подорвать их дух, господин. Ханьцы быстро теряют решимость, когда начинают умирать те, кого им велено защищать.
– Отравить колодец и цистерны с водой уже не получится.
– Я не о том, господин. Расправа должна быть зримой и страшной. Только тогда дух защитников будет подорван.
– Но как?..
– Нет ничего проще господин…
«Врагам бы моим такие побудки, – Яна всеми силами старалась не показать, как ей на самом деле страшно. – Эх, Иван-царевич мой… Не дай тебе бог самому лет через двадцать пять такого сыночка воспитывать – поседеешь раньше времени. Одно хорошо: в наших с тобой фамильных волосах седина почти не заметна».
А седых волос у неё сегодня явно прибавилось. Когда среди ночи её пружиной подбросило крайне нехорошее ощущение близкой опасности, когда обнаружила отсутствие сына, когда этого сопливого героя принёс на руках какой-то солдат, когда накладывала примочки на ушибы и обтирала ссадины тряпочкой, смоченной в травяном настое. При этом, стыдно сказать, она далеко не сразу вспомнила, что носит ещё одного ребёнка, и нервничать ей вообще-то противопоказано. Но хуже всего было то, что Сяолан и Ляншань смотрели на братца с восхищением. Как же – вражеского лазутчика подранил, да так, что тот первому же караулу живым попался. Не дай бог ещё и эту мелочь на подвиги потянет. С Сяолан станется, она, прямо скажем, не самая типичная ханьская девочка, сказался недостаток правильного конфуцианского воспитания: мать рано умерла, а отец был занят прокормлением семейства… Да, с такой семейкой ранняя седина обеспечена.
