Рановато в его возрасте было думать о будущей семье, но таков уж был сын мастера Ли. Весь в отца: спокойный и рассудительный, если речь шла о будущем житье-бытье.
Пока отец и купец в присутствии мелкого базарного чиновника составляли договор о сделке и платили положенный налог, Ляншаню особо нечего было делать, и он принялся разглядывать других купцов. Вот тот, большой и чернолицый слуга при купце, откуда? Он никогда не видел таких людей. Слышал от матери, что есть земля, где живут чёрные люди, и что арабы плавают туда на своих кораблях… А это кто? Тут не купец, а купчиха. Толстая немолодая женщина с очень плоским лицом и узенькими, как щёлочки, глазами. Одета как зажиточная степнячка, но занимается не юртой, а торговлей мехом. Рядом с ней четверо молодых мужчин при оружии, с виду не слуги и не охранники. Наверное, сыновья… А вон тот купец точно из южан, смуглокожий и губастый. Тараторит скороговоркой, ничего не понять… А этот, в круглой шапочке, наверное, уйгур… Столько лиц, светлых и тёмных, с узкими и широкими глазами. Множество товаров. Многоголосый гам – торговцы нахваливают привезенное, покупатели во всеуслышание говорят о недостатках, носильщики из семейства Лю предлагают свои услуги, зазывалы из гостиных дворов предлагают ночлег и вкусную пищу за сносную плату. Тихое позвякиванье монеток и цепочек ручных весов едва пробивается сквозь эту шумовую завесу. Ржание лошадей, скрип тележных колёс… Вон торговец и покупатель повздорили, началось рукоприкладство. Этот непорядок углядел один из базарных надзирателей и тут же вызвал стражу, которая моментально восстановила справедливость, скрутив обоих драчунов. Тут не будут разбираться, кто первым начал, а оштрафуют обоих… Ляншань никогда не чувствовал себя своим в этой людской мешанине. Ему всегда было неуютно в галдящей толпе, но дело есть дело. Мало ли чего он не любит. Чтобы делать мечи, нужно покупать железо, из которого мастера наделают ещё оружия. В кузницу слитки им не привезут, разве что казённые, для ковки солдатских мечей. Приходится мириться с неудобством нахождения посреди базарной толпы.
Что заставило мальчика обратить внимание на тех двоих, он и сам не знал. Торговцы как торговцы. Один немного похож на корейца, хоть и одет как самый обычный хань, и говорит с акцентом уроженца северо-восточного побережья. Второй выглядел чуть экзотичнее: сам в тюркской одежде, а лицо западное. Привезли на продажу статуэтки, вырезанные из разных пород камня, и женские украшения. В побрякушках Ляншань не разбирался совершенно, потому только усмехнулся, глядя, как торговцев со всех сторон обступили женщины. Это как раз было в порядке вещей. Но торговцы… Они вели себя как-то не так. Неправильно.
Лишь присмотревшись внимательнее, Ляншань понял, в чём дело.
Нормальный торговец, когда его лоток окружён толпой покупательниц, все силы кладёт, чтобы и похвалить свой товар, и присмотреть, чтобы ушлые бабёнки чего-нибудь не стащили. Вещицы ведь небольшие, дорогостоящие. Такие купцы обычно без охранника товар не продают. Тот, похожий на корейца, так себя и вёл: рассказывал очередной дамочке, как ей к лицу эти конкретные серьги, а вон тот браслет просто создан для её запястья. И при этом не забывал поглядывать за ручками женщин, дабы не тянулись за лишним. А вот тот, второй, с западным лицом… Охранник должен следить за покупателями, а не шарить глазами по толпе вокруг. Даже если это не охранник, а компаньон, всё равно в его интересах позаботиться о сбережении ценного товара. Ляншань на мгновение встретился с ним взглядом… Бррр. Вроде бы у мамы тоже светлые глаза, но в них он не видел ничего неприятного. А у этого как у снулой рыбины. Мёртвые. Мерзость какая. Лицо гладкое, чисто выбритое и какое-то… словом, никакое, ничего не выражающее. Волос из-под тюркской шапки с меховой оторочкой не разглядеть, но паренёк готов был поспорить, что они светлые и, скорее всего, коротко острижены по румийской моде.
Ляншань не без некоторого усилия состроил скучающее лицо и сделал пару шажков по направлению к лотку странных торговцев. Как раз к нему был ближе тот край, на котором стояли статуэтки. Женщин они почти не интересовали, все орлицами набрасывались на висюльки, редко какая осмеливалась брать в руки изделия чужеземных резчиков. Такой товар больше интересовал знатных дам, а не женщин из податных сословий. А сын мастера Ли подошёл поближе, мазнул равнодушным взглядом по ряду фигурок и лишь затем, сделав вид, будто его привлекла одна из них, лениво потрогал её пальцем.
– Молодой господин интересуется искусством мастеров из дальних стран? – то ли кореец, то ли ханец, расплывшись в улыбке, тут же обратил внимание на потенциального покупателя. – Это «ху» – статуи из далёкой страны, лежащей на берегах западного моря. Изображают древних богов, которым жители той страны больше не поклоняются.
– Как это – больше не поклоняются? – Ляншань изобразил интерес: историю становления христианства в западных странах он знал весьма неплохо, мать научила.
Торговец раскрыл было рот, чтобы ответить любознательному юнцу, но тут произошло нечто, потребовавшее от Ляншаня всех душевных сил, чтобы удержать на лице маску скучающего любопытства.
Второй – тот, западный – заговорил.
На хорошем русском языке.
– Скажи щенку, чтобы убирался, – сказал он. – Он мне не нравится.
– Они очень дорогие, молодой господин, – улыбка торговца сделалась вымученной. – Боюсь, ваш отец будет недоволен, если вы потратите такие деньги без его дозволения.
– Я спрошу дозволения у отца, почтенный, – Ляншань сам удивился, насколько спокойным был его голос. А ноги почему-то сделались мягкими, как мокрая глина, и одновременно хотелось убежать отсюда как можно дальше. – Может, он сам захочет купить что-нибудь для украшения дома.
И пошёл, стараясь изо всех сил выглядеть обычным мальчишкой из толпы, не замечающим ничего необычного.
Один из них говорил на родном языке мамы. Второй его прекрасно понимал.
Кто они?
О, отец уже закончил свои дела с торговцем железом. Теперь главное не выдать себя ничем – ни словом, ни взглядом, ни жестом.
– Отец, – он рискнул заговорить лишь когда подошёл вплотную. – Отец, вон те двое говорили на языке матушки.
Хвала Небу, отец всегда был мудр, как столетний старик. Одного мимолётного взгляда на странных купцов ему хватило.
– Мама просила нас опасаться людей, говорящих на её языке, – добавил Ляншань. – Они продают статуэтки с запада. Я сказал, что…
– Я понял, – отец не дал ему договорить. – Не подходи к ним больше.
Мальчик послушно склонил голову перед родителем. Со стороны это должно было выглядеть, как если бы сын просил отца о покупке вещицы, а отец ответил отказом. Что ж, так даже лучше. Но как теперь поступит отец?
А отец поступил примерно так, как поступил бы и сам Ляншань. Десяток цянь задатка старику Лю, всё так же бессменно высматривающему на базаре работу для сыновей и внуков – и с подозрительных купцов теперь глаз не сведут. Не впервой деду выполнять поручения семейства Ли.
– Не думаю, что матери это понравится, – сказал мастер, когда они с сыном, ведя под уздцы лошадку, впряжённую в телегу со слитками, покинули торговую площадь. – Но ещё меньше ей понравится, если мы промолчим об увиденном… и услышанном.
