Серый фон на экране сменился бурым и зернистым. Но прежде чем это случилось, на нем успела высветиться надпись:
«Простите меня, сталкеры, если сможете! Видит Бог, это случилось не по моей вине! И будь я навеки проклят за то, что приложил к этому руку!»…
Удар, сотрясший зал сразу после того, как главный экран побурел, оказался воистину сокрушительным. Даже несмотря на то что мы готовились к чему-то подобному и крепко держались за стойки, нас все равно сбило с ног и повалило на пол. А некстати расслабившего пальцы Жорика вовсе оторвало от поручня и отшвырнуло прямо под ноги «связистам». Доносившийся снаружи стальной стон сменился шквальным рокотом. Я никогда не совершал автомобильные прогулки по горам и не попадал под камнепад. Но ощущение от терзающего наши барабанные перепонки грохота было именно таким. В эту минуту мы будто и впрямь сидели в салоне автомашины, а нас засыпал каменный обвал, неумолимо сминающий ее крышу.
Гром, тряска и толчки продолжались, но повторных ударов, при которых я чувствовал бы себя выпущенным из пушки ядром, не последовало. Теперь можно было не опасаться невзначай откусить себе язык – разве что хорошенько его прикусить, – и я мог мало-мальски отдышаться и оглядеться. Черному Джорджу повезло (в том смысле, насколько вообще было применимо к нам сейчас это слово). Он не треснулся ни обо что головой и уже полз обратно к поручню, обтирая руками и коленями ходящий ходуном пол. Динара и Ипат, как и я, клацали зубами и трясли подбородками, но держались вполне уверенно. Мерлин и восемь его ассистентов дрожали вместе со своими стойками. При этом зажмуривший глаза и откинувший голову назад Семен ничем не отличался в таком состоянии от остальных коматозных «связистов».
Впрочем, на экранах в это время творилось нечто гораздо более интересное. Бурый, неровно окрашенный фон, который пришел на смену однотонному серому, поначалу был неподвижен. Теперь же он менялся почти безостановочно и совершенно хаотично. Был бы я эпилептиком и пронаблюдай за ним, не отрываясь, полчаса, точно заработал бы очередной припадок.
Другие экраны – те, что окружали главный и были поменьше, – демонстрировали аналогичную картину. Вдобавок дрожащий пол накренился градусов на двадцать. Так, что, глядя на мониторы, нам приходилось задирать головы, а ползущий к поручню Дюймовый не продвигался вперед, а буксовал на месте. Ну а если суммировать все вышеназванные факты – удар, толчки, грохот, тряску, бурое мельтешение на экранах, крен пола – да к тому же прибавить к ним мощный, устойчивый каркас подземного сооружения, выходило, что Жнец – это…
Хочешь не хочешь, а вам придется в это поверить. Насколько ни противоречило существование подобных движущихся исполинов законам природы, один такой был все же создан на Керченском острове и вырвался на свободу в октябре 2057 года.
Среди биомехов Жнец являл собой натуральную Годзиллу, в технологическом же плане напоминал трехколесный асфальтоукладчик с катками, утыканными шипами. Размер чудовища был сопоставим с общим размером двух пришвартованных рядом одинаковых авианосцев. Ширина и диаметр задних колес равнялись примерно полусотне и сотне метров соответственно. Ширина единственного переднего ограничивалась габаритами корпуса, а диаметр был поменьше, чем у задних, но тоже впечатлял – что-то около семидесяти метров. Шипы, усеивающие поверхность колес, были им под стать – ряды тупоконечных пирамид двухметровой высоты. Ну а про обшивку и раму я уже упоминал. Стоит лишь добавить, что при взгляде снаружи и издали корпус Жнеца выглядел как вытянутый в длину до пропорций кирпича голый черепаший панцирь: покатый, приземистый и напрочь лишенный каких-либо «наростов» типа антенн, надстроек и внешних коммуникаций. Все системы и узлы гиганта, кроме трех его чудовищных колес, скрывались под броней, толщина которой была явно рассчитана на прямое попадание тяжелой авиабомбы.
Откуда я мог узнать все это, сидя в утробе Жнеца, спросите вы? Откуда ж еще, как не с экранов центра связи. Теперь они являлись для нас единственными источниками сведений о мире, окружающем нашу движущуюся тюрьму. А сопровождающая исполина эскадрилья гарпий держала его на прицеле своих бортовых видеокамер, сигналы от которых шли потоком на пульт Мерлина. Сюда же поступало изображение, передаваемое камерами, установленными на броне самого Жнеца. И поэтому даже сидя в «горнице без окон, без дверей», мы не испытывали недостатка в информации извне.
Кто бы ни создал «миротворца» – Умник или иной безумец с непомерными амбициями, – он явно не хотел, чтобы столь эпохальное действо – первое появление его детища на публике, – осталось не запечатленным для истории.
Начало этого шоу, в отличие от звука и прочих потрясающих во всех смыслах «спецэффектов», не слишком впечатляло. Бурый фон экранов оказался на поверку стенами тоннеля, по которому Жнец выкатил на поверхность. Или, вернее сказать, выкопался, поскольку едва махина тронулась с места, как сам Ангар начал стремительно рушится, и ей пришлось уподобиться кроту, протискивающемуся в наполовину засыпанную нору.
Где до этого базировалась эскадрилья гарпий, неведомо, но наверху она очутилась раньше нас и уже носилась по воздуху, ожидая появления Жнеца. О запредельной мощности установленного на нем двигателя, который наш дракон учуял даже через толстенную броню, говорил тот факт, что трехколесный титан продирался на свободу, не встречая на своем пути особого сопротивления. Он двигался на подъем с натугой, но уверенно, не застревая ни на секунду. А мы продолжали лежать на наклонном, трясущемся полу, цепляясь за стойки с оборудованием, и таращились на экраны. Не знаю, как другие, но я при этом ощущал себя будто приговоренный к казни узник, следящий через окошко темницы за воздвигаемым в тюремном дворе эшафотом.
Внезапно изображение на одном из мониторов изменилось, и мы увидели демонстрируемый с высоты участок подножия вулканической гряды. Ничем не примечательный – голая степь да камни. Но в небе над ним кружили десятки гарпий, а значит, местечко это показывали нам неспроста. И хотя никто не комментировал для нас происходящее на экранах, мы могли и сами догадаться, что там вот-вот произойдет.
Тряска и грохот вновь усилились, и одновременно с этим степь на мониторе вздыбилась неровным курганом. После чего тот стал расти и ввысь, и в длину, быстро превращаясь во внушительный вал. Если в это время где-нибудь поблизости находились сталкеры, то-то небось они удивились. А если они очутились на пути движущейся земляной волны – наверняка вдобавок изрядно струхнули. Но как бы то ни было, этот их испуг – явно не чета тому, который им еще предстоит пережить.
Подобно тому, как всплывают киты на поверхность океана, так и Жнец явил себя Пятизонью, вырвавшись из-под земной тверди. Хребет вымахавшего до устрашающих размеров вала разверзся и исторг фонтан камней и глиняных комьев. Такой, какой поднимает в воздух лишь очень мощный наземный взрыв. Пыль взметнулась в небеса непроглядным облаком, но оно недолго скрывало породившую его причину. Оставив на месте обрушившегося Ангара глубокий провал и оседающий пылевой столп, «миротворец» вынырнул из него и нарисовался в объективах гарпий во всем своем монументальном величии. И, не останавливаясь, покатил на север, вдоль вулканической гряды. Так, как и пристало перемещаться по планете восставшим из Тартара титанам: напролом, сокрушая на своем пути все и невзирая на копошащуюся под колесами мелюзгу.
