– Я вызову такси. Только не паникуй. Она могла лечь спать и выключить звук.
Мы подъехали к ее дому через двадцать минут. Дверь была открыта.
– Постой на лестнице, – остановил меня Ветер, когда я уже собиралась зайти внутрь со стучащим возле горла сердцем. Впоследствии я была благодарна ему за это. Он появился через полминуты и протянул мне листок.
– Что там? – Прошептала я, беря его дрожащими руками. Дочитать не смогла, забилась в истерике, а Ветер сжал меня в объятьях. Это была предсмертная записка. Маринка покончила с собой.
На похороны мы ездили со Светкой. Народу собралось много, но я старалась держаться обособленно и ни с кем не общаться. С поминок уехала почти сразу. Видеть все это было невыносимо. В свою квартиру я вернулась на следующий день после того, как мы нашли Маринку. Ветер вызвал следственный отдел, мы долго и много давали показания по этому делу и по смерти Хмелева. Меня выспрашивали о причине моего исчезновения, но потом Ветер с кем-то переговорил, и нас отпустили. Он отвез меня к себе домой, уложил в постель и напоил горячим чаем. Я была уверена, что не смогу уснуть, но почти сразу вырубилась, и мне снилась Маринка. Кажется, и в моей жизни одним кошмаром стало больше.
На следующий день Ветер отвез меня домой. Вечером приехали с юга родители и сразу вызвали к себе. Слава Богу, ни о чем не расспрашивали, поняв, как я переживаю.
Теперь я шла по дороге недалеко от дома, вяло осматриваясь. Зазвонил телефон, я нехотя достала его, это был Ветер.
– Как все прошло? – Задал дурацкий вопрос. Я вздохнула, мы помолчали. – Ты ничего не могла сделать, – сказал он все-таки. – Она все решила еще до нашего приезда к ней. Один день ничего бы не сделал. – Я опять промолчала, потому что не была уверена, как он. Потому что в погоне за своими новыми сокровищами упустила самое важное – жизнь человека, которая была у меня в руках. Если бы я осталась с ней тогда, все могло сложиться иначе. Но самое ужасное было даже не в том. Если бы я изначально согласилась не лезть в это дело, а доверилась Ветру, скорее всего, Маринка была бы жива. Я не хотела думать об этом и не могла не думать. Ветер вздохнул. – Дело Хмелева закрыто, расписка не всплыла, значит, Ковалев будет спать спокойно.
– Вряд ли. Он же не знает, где она. Ты не будешь ее обнародовать?
– Он же не убивал Игоря. Кстати, деньги уже вернулись в банк.
– Каким образом?
– Просто невероятным. Грабитель засунул их в вентиляцию, а потом сообщил об этом камере наблюдения в банке.
Не удержавшись, я все-таки улыбнулась. Ветер, конечно, в своем репертуаре.
– Я так и не поняла, кто ты такой, Саша Ветров, – сказала ему.
– Придет время, Ирэн, поймешь.
– Обещаешь?
– А то.
Мы попрощались, я свернула во двор и споткнулась на месте. На скамейке возле подъезда сидел Вадим. Увидев меня, он неловко поднялся, я, выдохнув, подошла к нему.
– Я слышал о произошедшем, – сказал он, – мне жаль.
– Спасибо.
Он замялся, а я вообще не понимала, что он здесь делает.
– Я хотел узнать, как ты, – неловко продолжил Черненко. Я кивнула, улыбнувшись. Он тоже кивнул. – Все устаканится. Тебе ли не знать.
– Да уж, – усмехнулась я снова. Мы еще помолчали.
– Что ж, – сказал он, – я поеду.
И направился к своей машине. Я провожала его взглядом. Вадим уже открыл дверцу, но замер и повернулся в мою сторону.
– Я хотел сказать… Может, как-нибудь выпьем кофе?
Я замерла, но, вспомнив слова Ветра, ответила:
– Может быть.
