Я сделала несколько неуверенных шагов, оглядываясь и зябко обхватив себя за плечи. Подошла к столу, взяла одну из свечей — пламя тут же сменилось на черное, а вокруг огонька сгустился ореол мрака. Вместо того, чтобы рассеивать тьму, свеча ее распространяла. Я постучала ею о стол. Может, бракованная?
Позади раздался шорох.
Я резко обернулась, выставив свечу перед собой, как оружие, и увидела только силуэт дракона. Сам он оставался в тени, не спеша подходить ближе и завязывать беседу. Молчать наедине с драконом довольно некомфортно, поэтому я пролепетала первое, что пришло в голову:
— У вас… свечи сломались. Вот, видите, — я опустила глаза и ойкнула, потому что пламя снова стало синим.
— Ты когда-нибудь бывала во владениях Танцующего Короля, принцесса? — спросил Кроверус безо всякого вступления. От шелестящего голоса снова поползли мурашки.
— Вы о Его Величестве Терезии? — уточнила я, аккуратно возвращая свечу на стол.
— Именно.
— У него еще есть… — я засомневалась, вспомнив взбалмошность красавицы, — или была жена Камесинна, отказавшаяся составить ему партию в состязании против Настурция и тем самым поспособствовавшая лишению почетного титула?
— Значит, бывала? — рычащие нотки прорезали прежнюю сдержанность интонаций. Его голосовые модуляции вообще достойны отдельного упоминания: безо всякой видимой причины шепот переходил в шелест, тот, в свою очередь, в рык, а последний — в сплав вышеназванных звуков. И от любого из них меня трясло и пробирало до костей.
— Нет. — Я решительно помотала головой. — И никогда лично не видела. Нам рассказывали о нем на занятиях в Академии.
— Ты ведь не лжешь мне, принцесса? — вкрадчиво поинтересовался дракон.
— Нет, господин Кроверус. — Я вспомнила совет слуги и добавила: — Вы, как всегда, правы, господин Кроверус.
— Так «да» или «нет»? — раздраженно спросил он.
— Нет, не бывала в его владениях, да — вы правы.
— Насчет чего?
— Насчет всего.
Повисла тягостная пауза. Дракон внезапно поднял руки, отнял что-то от лица и шагнул в круг света — я поздно сообразила, что он снял маску, и не успела зажмуриться. Увидев его, зажмуриться я не смогла от изумления: Якул Кроверус был красив. Нет, не так: ошеломительно, пугающе красив. Настолько, насколько красивым может быть зубастое когтистое чудовище.
Сочетание тьмы и серебра завораживало, лицо из тех, что хочется разглядывать. Белая кожа, четкие скулы, черные глаза, серебряный гребень волос и квадратные серебристые зрачки, в которых отражаются огоньки свечей. Разве монстры бывают прекрасны?
Папа всегда говорил, что у меня специфический вкус.
— Время ужина, принцесса, — сказал он и щелкнул черными клыками. — Прошу к столу.
В тот же миг синее пламя свечей с гулом взвилось ввысь и снова опало, танцуя на цветоножке фитиля.
— Меня… мое имя Оли… Ливи, господин Кроверус, — прошептала я.
— Знаю, принцесса.
Он без толики ответного восхищения скользнул взглядом по моему лицу со следами аллергии и сделал нетерпеливый жест в сторону стола.
— Ну!
Я набралась храбрости.
— Нет… сперва скажите, что с Озриэлем? Он в порядке?
Кроверус наклонился совсем близко — так, что в мире остались только серебристые квадратики.
— Советую запомнить, принцесса: капризы остались дома. Ты хоть знаешь, что я могу с тобой сделать?
Я провела языком по пересохшим губам:
— Это не капризы. Я буду беспрекословно вас слушаться, обещаю, и сделаю все, что скажете, только ответьте на мой вопрос. А иначе… — я вздернула подбородок, — можете испепелить меня, как грозились еще в Потерии, но я не сдвинусь с этого места!
Подозреваю, у драконов есть собственные способы сдвигать с места принцесс, и крыть мне было нечем… Но говорила я искренне: если бы Кроверус сейчас извлек из кармана косточку и заявил, что это все, что осталось от Озриэля, то вся дальнейшая борьба, все планы, все мечты и надежды не имеют смысла.
Белое лицо внезапно перестало казаться таким уж красивым. Дракон отодвинулся, обошел меня, спокойно уселся за стол и заткнул за воротник льняную салфетку.
— Мальчишка жив. Ты ведь это хотела узнать? А теперь садись.
— Я… могу вам верить?
— А у тебя есть выбор?
Он щелкнул пальцами. Позади раздался скрип: одно из тяжелых кресел с бронзовыми гнутыми ножками встало, кряхтя и ворча, прошествовало ко мне и толкнуло под колени. Я плюхнулась на мягкое сиденье и вмиг очутилась за столом. Там уже появились тарелки и столовые приборы на две персоны. Справа протянулась батарея ложек, слева — армия вилок. Можно подумать, мы на светском ужине.
Не скажу, что до конца поверила хозяину замка, но на душе полегчало. Словно все это время я не могла нормально дышать, а тут кто-то подошел и ослабил слишком тугую шнуровку корсета. В конце концов, зачем Кроверусу лгать? Если бы он причинил Озриэлю вред, то так бы и сказал.
Как бы то ни было, после хороших вестей я воспрянула духом и готова была играть по его правилам… по крайней мере, так дракону следует считать.
Сам он сидел, изучая меня внимательным взглядом. Что он задумал? Зачем позвал на ужин? Задать главный вопрос — что меня ждет — духу пока не хватало.
Дверь распахнулась, и в зал вошел Хоррибл. Он торжественно нес огромный поднос, на котором лежал поросенок, обложенный румяными половинками печеного картофеля и зеленым горошком. За блюдом струился зримый шлейф аромата (надеюсь, то был не призрак самого поросенка). Слуга водрузил его в центр стола, а еще через минуту к нему прибавилось с десяток других, в основном, мясных: какие-то черные комки, похожие на ежиков под флюоресцирующим соусом, змеи-гриль, фаршированные кроты кверху лапками, шашлык из опоссумов, рагу из белок, голова шакала со свисающим набок языком и колечками лука на ушах… Я снова впилась взглядом в поросенка.
Кроверус знаком дал понять слуге, что не нуждается в его услугах, и самостоятельно навалил на тарелку половину принесенного. И к чему, спрашивается, столько ложек и вилок? Дракон ел руками.
— Помоги принцессе, — сказал он, разрезая когтем хрустящую змеиную кожицу. Хоррибл с готовностью подхватил блюдо с поросенком и подошел ко мне. Я радостно занесла вилку. — Принцессы должны оставаться мягкими и пухлыми, — добавил Кроверус.
Желудок резко прилип к позвоночнику. Я зачарованно наблюдала, как острый коготь распарывает кожицу, и из-под нее вытекает беловатый сок.
— Спасибо, но что-то нет аппетита. — Я поспешно вернула на место столовые приборы.
Протестующий рев желудка оповестил всех и каждого в этом зале, что я лгунья.
— Я настаиваю, — сказал Кроверус, с хрустом откусывая голову змеи.
