— Садись.
Я с опаской посмотрела на кресло напротив, на которое он указывал, и, протиснувшись бочком, села. Скромно оправила обгрызенный подол и придала лицу выражение глубочайшего раскаяния.
— Как вы узнали, что я там?
Дракон подтолкнул одну чашку ко мне, а вторую взял сам и с наслаждением вдохнул аромат.
— Я почуял тебя сразу, как вышел из конторы. Учуял бы и раньше, если бы не вся эта суматоха. — Он отхлебнул и на мгновение блаженно зажмурился. — Ну, хоть что-то они умеют делать, как надо. — Потом кивнул на мою чашку. — Пей, похоже, тебе это не повредит.
Я вежливо отхлебнула чуть-чуть и отставила напиток.
— Послушайте, не делайте этого.
— Не пить кофе? Ну уж нет, меня никто не остановит, последняя чашка была почти три часа назад.
— Не везите меня обратно к господину Кроверусу, — пояснила я.
— С чего бы мне это делать? — удивился он.
— Я думала… из драконьей солидарности, и все такое. Вы же сами сказали, что у него последний шанс.
Старик хмыкнул, устроился поудобнее и откинулся на спинку кресла.
— Вот пусть Якул сам и разбирается со своими делами. Кто сказал, что стать членом клуба легко? У нас не делают никаких скидок по происхождению, каждый должен заслужить!
Это он произнес почти сердито и погремел ложечкой в чашке непонятно зачем: дракон пил без сливок и сахара — полная противоположность Хорриблу.
Когда до меня дошел смысл слов, накатило невероятное облегчение.
— Серьезно? Нет, вы это точно серьезно? Фю-у-уть, просто гора с души свалилась. — Отсмеявшись, я вспомнила про великодушие и небрежно заметила: — Должна предупредить: господин Кроверус ни в чем не виноват. Это я вынудила его отпустить меня.
— Да ну?
— Чистая правда, — закивала я. — Если честно, даже немножко провела.
Он задумчиво опустил голову на грудь.
— Даже не знаю, что хуже: «принцесса провела дракона» или «принцесса вынудила дракона». Пожалуй, все-таки второе. Поэтому, если не желаешь своему дракону зла, лучше никому об этом не говори.
— Он… не мой дракон, — покраснела я, поспешно отхлебнула кофе, поперхнулась и закашлялась.
Мейстер Хезарий с любопытством смотрел на меня. Кажется, все это его забавляло.
— Ну, хорошо, это мы обсудим чуть позже, а сейчас расскажи, как ты здесь очутилась?
— Здесь — это в вашей кабине? — с надеждой спросила я.
— Здесь — это в Затерянном королевстве. Почему, получив свободу, ты отправилась именно сюда?
— Вообще-то, я не получила свободу.
— Вот как?
— Да, у нас с господином Кроверусом договор.
Вот тут я его точно удивила. Мейстер подался вперед и отставил блюдце.
— Так-так, и какой же договор у тебя с моим сыном?
Едва успев сделать глоток, я выплюнула кофе обратно в чашку.
— С вашим… кем?!
ГЛАВА23
Из рук в лапы
Мы проговорили до тех пор, пока небо за иллюминаторами не начало подергиваться лиловой предрассветной дымкой, а звезды побледнели. Когда стали снижаться над столицей, утро уже было в самом разгаре и улицы заполонили спешащие по своим делами горожане.
Мы оба выглянули наружу.
Я прильнула к круглому окошку. Сердце стучало от радости и волнения. Не могу поверить, что я все-таки здесь! Я обернулась, сообщила об этом дракону и добавила:
— Не знаю, как благодарить вас, мейстер Хезарий! И еще раз извините за… профессора Марбис.
— Шутишь? — усмехнулся дракон. — Разве не знаешь, что все спасенные девы обязаны выйти за своих рыцарей? Она мне пятьдесят лет отказывала, теперь не отвертится. — Я хохотнула, но тут он стал серьезным и внимательно на меня посмотрел. — Ты необыкновенная принцесса, Оливия Виктима Тринадцатая. Все-таки подумай над моими словами. Не так часто Знаки появляются в нашей жизни, не стоит ими пренебрегать.
Я отвернулась от окна и принялась разглаживать складку на подоле, пряча глаза и чувствуя себе очень неловко.
— Тут и думать нечего, мейстер Хезарий. Я вас уважаю и желаю всего самого лучшего господину Кроверусу, но уверяю: вы ошибаетесь. Мы с ним слишком мало друг друга знаем для таких смелых предположений. Если честно, думаю, он меня терпеть не может. Я тоже его едва выношу… вернее, я так думала, но теперь понимаю, что всему виной ситуация, в которой оба оказались. Чувства… не могут возникнуть в таких обстоятельствах.
— Да? И какие же обстоятельства, по-твоему, нужны? Есть какой-то идеальный сад, где выращивают эти самые чувства, а потом преподносят двум юным сердцам? Взгляни только на меня: старый дракон, а сломя голову понесся через полмира по первому зову самой сварливой женщины на свете, которую не видел полвека. Когда дело доходит до любви, все мы юнцы, и неважно, сколько весен ходили по земле.
Он не горячился, не давил, просто спокойно рассуждал. Передо мной сейчас сидел совершенно другой дракон, не имеющий ничего общего с тем, который внушал членам клуба такой трепет за ужином.
Я снова отвернулась к окошку и положила ладонь на стекло.
— Есть еще одна причина. Здесь, в этом королевстве, у меня остался любимый, самый добрый и замечательный ифрит на свете. Я никогда не смогу его предать. — Едва сказав это, почувствовала укол: ты уже его предала, когда млела от поцелуя дракона, — ехидно прошелестел голосок, сидящий внутри каждого из нас и зорко следящий за тем, чтобы мы не получали больше радостей, сверх отмерянных. — Благодаря ему, я знаю, что любовь подобна солнечному зайчику в ясный день: легкая, воздушная, теплая…
— Удобная, неглубокая и быстротечная. — Мейстер Хезарий вскинул когтистые ладони. — Не собирался тебя обижать или переубеждать, но… ты ошибаешься, девочка. Моему сыну нужна именно такая принцесса, как ты. А не эта… вертихвостка Грациана, — ворчливо добавил он.
— Кажется, ваш сын думает обратное, — заметила я.
— Мало ли что он там думает! — вскипел дракон. — Я его отец, мне лучше знать.
Он стукнул тростью об пол, и я едва сдержала улыбку — так отец с сыном были сейчас похожи.
В этот момент впереди показались знакомые улицы.
— Вы все запомнили? — быстро спросила я.
— И запоминать нечего, — отмахнулся дракон. — Именно это я и собирался сделать первым делом при встрече с Мелюзиной.
Вряд ли я когда-то смогу привыкнуть к имени профессора Марбис.
Внизу начали мелькать кварталы. Мы летели уже достаточно низко, чтобы можно было разобрать названия на вывесках. Появление ящера не осталось незамеченным: горожане останавливались, подталкивали друг друга и указывали в небо.
