Она притворно улыбнулась кому-то через плечо, а потом снова повернулась к нам с перекошенным от злости лицом, схватила великана за локоть, заставив согнуться, и прошипела ему в ухо:
— Еще раз назовешь меня королевой, пустоголовый осел, и я клянусь…
— Ну, скоро там? — раздался нетерпеливый голос Марсия из глубины зала. — Привели?
— Да-да, Ваше Величество, — отозвалась первый советник и наконец посмотрела на меня.
Усмешка перекосила тонкие губы.
Я встретила ее взгляд холодным равнодушием. Первый советник хмыкнула и сделала знак следовать за ней.
ГЛАВА 26
Его Величество Марсий Великий
Марсий сидел, развалившись на троне: одна нога закинута на подлокотник, на вторую стоящий на коленях обувщик примеряет вычурный башмак для парадных выходов. Я сглотнула, увидев рядом Индрика. Несчастный музыкант выглядел неплохо, но действительно держал поднос — только с финиками и орешками. Марсий горстями закидывал их в рот.
Мне он обрадовался, как старому другу. Пинком отпустил обувщика и стряхнул крошки с ладоней.
— Так-так, это действительно ты, Цветочек! А я не верил, когда мне доложили, что принцесса вернулась. Не ожидал увидеть тебя… целой. Дракон оказался вегетарианцем?
— Дракон оказался настоящим джентльменом, — с достоинством ответила я, — и отпустил меня.
— Оливия хочет сказать, что сбежала, — мягко заметила мадам Лилит.
Первый советник уже пристроилась справа от Марсия и бессознательным движением поглаживала трон.
— Ошибаетесь, — парировала я. — Господин Кроверус прекрасно знает, где я, и не возражает (тут пришлось слегка приврать — выбора у него не было), но можете сообщить ему, если не верите. Вы ведь этим собирались угрожать?
— Не смей так разговаривать с мадам Лилит! — вскипел Марсий, вскакивая с трона. — Она всегда к тебе хорошо относилась, не понимаю почему — ты ничем этого не заслужила!
— Хорошо относилась?! Знал бы ты, что она сделала, и еще собирается… — Тут я осеклась. Что я ему скажу: первый советник задумала государственный переворот? И где доказательства? Или что он незаконный король? Чутье подсказывало: Марсий не поблагодарит ни за первое, ни за второе.
— Ну? — насмешливо спросил он, складывая руки на груди.
На спокойном лице мадам Лилит отражался вежливый интерес — она чувствовала себя в полной безопасности. Она и была в полной безопасности. Не нужно ходить к Вещей Каладрии, чтобы узнать, кому поверит Марсий. Поэтому я промолчала.
Юный король хмыкнул.
— Так я и думал. Тебе просто ненавистна мысль о том, что ты сама никому не нужна.
— Что? — оторопела я.
Его лицо уже приняло хорошо знакомое надменное выражение. Марсий принялся расхаживать перед троном, задумчиво крутя финик.
— Отец тебя фактически продал, — заявил он и закинул финик в рот, — а дракону, как видим, ты и даром не нужна. — Прожевал плод и выплюнул косточку.
Я помолчала, а потом тихо сказала:
— Мне… жаль, Марсий.
Он остановился и недоуменно вскинул брови.
— Тебе жаль?
— Да, мне жаль, что твой отец умер, а единственная небезразличная девушка ненавидит тебя. И теперь ты один. Поэтому да, мне жаль.
Мадам Лилит попыталась что-то сказать, но Марсий, не оборачиваясь, жестом остановил ее. Кулаки короля сжались, а лицо подернулось гневной судорогой, и я почти пожалела о сказанном. Пару мгновений он вглядывался в меня так, словно хотел прожечь насквозь — наверняка именно этого и хотел, — а потом разжал кулаки, откинул голову и расхохотался. Невеселый это был смех.
— Ты жалеешь меня? Меня?
Он быстро шагнул вперед и закатал рукава. Я невольно попятилась.
— Гляди! — он встряхнул правой рукой. Из пальцев выбросились тонкие нити металла, на лету утолщаясь, и врезались в пол передо мной, взрыв плиты и окатив фонтаном каменной крошки. И вот уже передо мной решетка. Точно такая же выросла позади от взмаха левой руки. Я оказалась в высокой покатой клетке из тех, в каких держат экзотических птиц, только из чугуна.
Марсий подошел и небрежно провел по прутьям. Я отодвинулась как можно дальше: от его раскаленных пальцев шел жар, и решетка оплавлялась, как воск от прикосновения пламени.
Он усмехнулся, видя мой страх.
— Разве это не прекрасно? Ни тебе, ни твоему жалкому папаше такая власть и не снилась. — Он остановился напротив и облокотился руками о клетку. Омуты глаз опасно сверкали, во всем облике сквозила неистовая красота. Марсий погладил чугунное плетение и задумчиво продолжил: — Когда мне было тринадцать, отец вызвал меня к себе и сказал, что я чудовище, поэтому должен носить перчатки, особые перчатки, дабы оградить честных горожан от последствий моего уродства. И знаешь, что самое смешное? — Он наклонился вперед и доверительно понизил голос: — Я ему верил. Я чертовски долго ему верил и лишь недавно понял, почему он так поступил. — Взмах руки, и разделявшие нас прутья опали поникшими стеблями. Марсий перешагнул через них, придвинул губы к самому моему уху — я не смела пошевелиться — и прошептал: — Он меня боялся. Боялся заключенного в них, — демонстративно сжал и разжал пальцы перед моим носом, наслаждаясь испугом, — могущества. Еще наверняка завидовал. Может, немного любил… — Король ласково провел тыльной стороной ладони по моим волосам и намотал одну прядь на палец, запахло жженым волосом. — Старик часто повторял, что делает это из любви. Но если кого-то любишь, Цветочек, — шепот упал до едва различимого, — то никогда не заставишь его отказаться от части себя, не назовешь уродом за то, какой он есть. Поэтому мой отец был слаб. — Марсий отпустил локон, резко отодвинулся и направился к трону, а я перевела дыхание и постаралась унять дрожь в коленях.
— Твой отец был слаб, потому что любил тебя или потому что боялся?
— И то и другое, — бросил он через плечо, подошел к Индрику и окинул его взглядом с ног до головы. — Любовь, страх — все эти чувства лишь мешают, подчиняют нас. Вот поэтому отцы — твой и мой — не останутся в истории, про них очень скоро забудут. При жизни таких называют как угодно: Милосердный, Добрый, Справедливый — и никогда Великий. — Марсий закинул музыканту руку на шею, как лучшему другу, и повернулся ко мне: — Я извлек урок и не повторю ошибок. Мне не нужно любви. Достаточно, чтобы боялись.
Я промолчала. А что бы вы сказали человеку, который так отчаянно лжет самому себе?
— И это ты узнал от мадам Лилит?
— Ты не слушаешь, — разозлился он. — Этому я научился у себя. — Марсий раздраженно оглядел чугунного музыканта. — Что за идиот! — И выбил у него из рук поднос. Остатки орехов и плодов рассыпались по полу. Король шагнул прямо по ним и крикнул в сторону двери: — Позвать раздатчицу, я желаю обедать!
— Ваше Величество, — подала голос мадам Лилит, — три посла и один герцог ждут в приемной. Они приехали на деловой обед, поэтому не думаю, что сейчас…
