Мы много времени проводили все вместе. Кэти и Марк никак не высказывали недовольства относительно своих новых обязанностей. Наверное, Бойцы привыкли безоговорочно выполнять все поручения Главы Тысячи. Они часто тренировались в специально отведенной для этого комнате. Выяснилось, что навыки Бойца требуют постоянных тренировок. Меня этот факт озадачил, поскольку я до сих пор не распрощалась с представлением о вампирах, усвоенным из виденных фильмов и сериалов, где они всегда были почти безгранично всемогущими по определению. Однако Ник пояснил:
– Ты же не думаешь, что Ритуал обращения делает вампира непобедимым? Да, физическая сила и скорость у нас увеличиваются сразу, но в естественных пределах. Кроме того, невозможно при обращении получить все необходимые боевые навыки. Все это мы вырабатываем только самостоятельно.
В Тысяче Волка было принято начинать тренировки еще до обращения, потому что при наличии нужных навыков способность Бойца проявлялась сильнее, а передавалась она абсолютному большинству вампиров. Наверное, это результат естественного отбора, прямо по Дарвину. В постоянных стычках с Охотниками и себе подобными выживали, в первую очередь, физически сильнейшие, поэтому ген Бойца стал доминирующим. Редкие представители их вида, не унаследовавшие этот дар, такие, как Бет, часто обладали другими способностями. Она, конечно, тоже смогла бы за себя постоять и вряд ли бы пострадала от нападения людей, но перед обученным Бойцом у нее не было шанса.
Вампирское сообщество вообще было жестко регламентировано. Каждый занимался своим делом, в том числе и Бойцы, основная способность которых в мирное время была не особо востребована. Кто-то открывал собственный бизнес, отчисляя Управлению Тысячи приличную долю своей прибыли, кто-то занимал нужные должности – в администрации, полиции, больницах и других сферах, где нужны были свои «люди» для решения текущих проблем. Управление Тысячи помогало всем своим подопечным в случае необходимости. Прикрытие убийств людей, а такие все же, хоть и редко, но происходили, работа со случайными смертными свидетелями «вампиризма», финансовые затруднения, получение новых документов – все эти вопросы решались через Управление Тысячи. Притом, что их сообщество явно носило тоталитарный характер, я не могла не отметить его эффективность.
Ник часто оставлял меня в доме на попечение остальных, а сам уходил. Он выяснял обстановку в городе, общался с местными Охотниками и другими вампирами, чтобы не пропустить никакой информации. Для всех остальных Волков, исключая нашу пятерку, я была официально названа человеком Теодора. Говорилось, что меня готовят к Ритуалу обращения, потому что Главе я очень понравилась. А поскольку и его единственное Дитя, Ник, воспылал ко мне пламенной любовью, меня решили сделать одной из бессмертных. Но поскольку Волков сейчас ровно тысяча, то для меня пока нет «вакантного места». К тому же, меня нужно подготовить и лучше выждать несколько лет, потому что обычно не было принято обращать слишком молодых людей. Вообще, обращаемых выбирали с большой тщательностью – они должны были быть приятны на вид, достаточно умны, стабильны психически и выглядеть как взрослые люди. Не было смысла обращать, например, шестнадцатилетнего мальчишку, который не смог бы занять впоследствии какой-то должности в сообществе людей, если это потребуется, да и документы и место его жительства приходилось бы менять гораздо чаще. Поэтому средний возраст кандидатов обычно колебался от двадцати пяти до сорока пяти лет, хотя нередки были и исключения.
И еще я узнала, что успешный Ритуал обращения возможен только в том случае, если человек добровольно на него согласен. Думаю, только поэтому меня не стали запирать в подвале и шли навстречу моему желанию определенной свободы. Мне мое положение должно было нравиться, я должна была почувствовать себя частью Тысячи Волка. Наверное, я уже чувствовала. Чем больше я об этом думала, тем больше утверждалась в мысли, что мое окружение очень тщательно обдумывалось. Теодор заставил именно Ника оставаться со мной, возможно, именно за тем, чтобы я прониклась к нему симпатией, а, может быть, даже влюбилась. Ведь сложно представить более эффективный способ для усиления моего желания пройти обращение. Ник для этого не прилагал никаких усилий, но этого и не требовалось. Когда он отключал свой холодный цинизм, его обаяние завораживало. Я не могла не восхищаться его эрудицией, искрометным юмором, выражением его лица, когда он рассказывал о своей любимой Италии, где прожил много лет, и других местах, где ему удалось побывать. И с Бет меня познакомили сразу тоже не случайно, ведь она мгновенно успокоила и приворожила меня своей теплотой. Даже придя к мысли, что так все и планировалось, я не могла заставить себя их ненавидеть или хотя бы быть к ним равнодушной.
С Ником мы теперь разговаривали часто. О своей смертной жизни он рассказывал мало, уходя от темы. Сказал только, что Теодор нашел его еще ребенком, растил, воспитывал, тренировал и оберегал. Он стал настоящим отцом для Ника задолго до обращения, которое состоялось только, когда тому исполнилось двадцать семь.
А еще он начал меня тренировать, хотя все занятия пока заключались в приобретении общих навыков – выносливость, укрепление мышц и растяжка связок. То есть мне был выдан комплекс упражнений, которые я ежедневно должна была выполнять. Для себя я решила, что мне это в любом случае не повредит, тем более, что уже несколько лет, как я совершенно забросила спорт.
Таким образом, наши отношения с Ником постепенно становились все более теплыми. Мы даже еще несколько раз навестили моих родственников. Меня раздражало, как тетя Света принималась «няшкать и тетёшкать» этого вруна, но, должна признать, вел себя с ними он всегда безупречно, не стесняясь выдавать им все новые и новые порции лжи. В эти визиты я иногда замечала его странное поведение, совершенно не вписывающееся в привычный его образ. Его усаживали рядом со мной, что, конечно, не было удивительно. Но он к этой нашей фальшивой близости еще и добавлял едва уловимую, мимолетную ласку – иногда проводил пальцем по моей спине вдоль позвоночника, почти не касаясь, иногда брал мою ладонь в свою и удерживал, несмотря на мой молчаливый и не слишком настойчивый протест. Конечно, он просто идеально играл роль моего возлюбленного. Но в голову проталкивалась мысль, что я хочу, чтобы он таким и оставался, чтобы не нацеплял снова маску холодного цинизма, едва мы выйдем за дверь, что я не могу отвести от него взгляд, когда он этого не видит. Но однажды я тоже поймала его такой взгляд, резко развернувшись, когда помогала тете убирать со стола. Он будто вздрогнул, но глаза не отвел. Мы замерли, различая свои лица, отраженные в чужих зрачках. И это мгновение так не вписывалось в то, что мы говорили друг другу вслух, когда не притворялись перед родственниками… Но Ник уничтожил это странное настроение единственной тихой фразой:
– Тебе это не нужно. Мне – тем более.
Призрачное «это» не требовало пояснений. И я не стала уточнять, почему так. Навязываться – не в моих правилах, а с собой я всегда смогу договориться. После этого его мимолетные касания навсегда прекратились. А я запретила себе об этом думать, тем более, что и поводов больше не случалось.
