– Это ты?
Почему он медлит?
– Да, – сдавленно, но отчетливо ответила я, не желая хотя бы перед смертью выглядеть жалкой.
Ли наклонил голову и продолжал рассматривать мое лицо, оставаясь на расстоянии двух шагов. И после нескольких секунд гробовой тишины вдруг сказал:
– Охотник, я убью ее до того, как ты закончишь шаг.
Я не видела Андрея, но почувствовала облегчение, узнав, что он жив.
Ли продолжил:
– Я надеялся, что ты будешь здесь, Волк, Дитя Теодора. Я помню тебя.
Ник шагнул в освещенное пространство и замер, оставаясь позади Ли, понимая, что спасти меня он не успеет.
– Уходи. Это не война… – начал Ник.
Прекрасный юноша перебил его шелестом своего голоса, произнося слова медленно, как будто отвык от них:
– Война, но не моя… И предыдущая моей не была… Все, что я делаю – внушение Императора.
Ли повернулся к нему, неожиданно неповоротливо, как старик.
– Я должен поговорить с тобой, Дитя Теодора. Когда-нибудь ты станешь мной и только ты…
Во взгляде Ника, брошенном на меня, читался страх. Он знал, что приказ Императора не дает возможности остановиться, и разговоры тут не помогут. Но и бежать он не собирался. И вновь перевел взгляд на Ли:
– Я слушаю.
– Я безумен, Дитя Теодора… Давным-давно… Я мечтаю только о легкой вечности, но Император не дает мне даже право сойти с ума… Я помню, как любил его, но уже забыл, что такое любить.
– Император – твой Мастер? – удивленно высказал возникшую догадку Ник.
– Нет, – ответил вездесущий шепот, – он мое Дитя. Дитя, приказывающее своему Мастеру… Если бы я знал о его даре… мог бы… Но никого до… и никого после не было… таких. До этой девочки. А он не хочет отпустить меня.
Несмотря на сильную боль в руке и неотвратимость угрозы, я обнаружила в себе удивление. Жить сотни лет под таким гнетом, даже не имея свободы умереть – это звучало страшно.
– Во имя той любви, что я испытывал… я хочу, чтобы в мире остался кто-то, кто сможет остановить мое Дитя, когда придет время… Он устанет… но сам не остановится…
Ник ошарашено смотрел на него, не веря появившейся надежде. Ли хотел, чтобы я жила! Но он не мог сопротивляться внушению Императора.
Прекрасное лицо снова повернулось ко мне.
– Девочка, обещай мне, что сможешь сделать это… А когда придет твое безумие… найдешь силы уйти. И я подарю тебе шанс.
Как я могла сейчас ему это обещать? Он и правда безумен, если считает, что я когда-нибудь займу трон Императора. И как он может что-то требовать, убив стольких моих друзей?
Он будто прочитал мои мысли, а может, и правда прочитал:
– Я никого не убил… Я раздробил им кости… и свернул шеи. Несколько дней… и они будут жить. У меня не было приказа убивать их… А мне все равно.
Я выдохнула, даже не заметив, что все это время держала воздух в себе. Но обещать ему то, что он просил, все равно не могла. Даже ценой собственной жизни.
Его глаза прожигали насквозь. Он и не ждал моего ответа. Потом кивнул, совсем устало, и вновь обратился к Нику:
– Дитя Теодора… Я был Бойцом сотни долгих лет, и не могу умереть от руки того, кто никогда не станет мне равным… Поэтому я ждал тебя… Император внушил мне убить девочку… Но забыл внушить, чтобы я защищался…
Сказанное потрясло меня. Ли искал возможность избавиться от давно надоевшей жизни, и наконец, получил ее. Ник мгновенно шагнул к нему, уже держа в руке кол.
– Спасибо. И… легкой вечности, – тихо сказал он, нанося удар прямо в сердце.
Я заворожено смотрела, как самое чудесное на свете существо превращается в золотую пыль, тут же разносимую сквозняком во всех направлениях. Ник тоже не мог оторвать глаз от этого зрелища.
Мы… живы? Успев это осознать, я почувствовала резкую боль в ране. Андрей уже подбегал ко мне, вытаскивая из стены один из столбов. Следом за ним заторможено подошел и Ник. Он резким движением выдернул второе бревно и остановился взглядом на моей израненной руке.
– Да вы издеваетесь! – раздраженно выдохнул он и отпрянул от меня на другой конец комнаты.
Внутри резанул его голод. Да, впечатлений на сегодня и правда больше, чем достаточно. Не хватало еще изысканных уловок нашей Геммы.
Освободившись, я увидела Бет, которая подходила к нам. Мы удивленно посмотрели на ту, которая, приличия ради, должна еще бы пару дней валяться мешком мяса и костей.
– Он мне только руку сломал, – показала она искалеченную в запястье конечность. – Ему и правда… было все равно. Я ведь не Боец, – и тут же захныкала, – мой салоончик, мои окоошечки, моя квартииирка… Тут ремонта миллиона на четыре…
Я засмеялась – сначала тихо и нервно, а потом громче, искреннее. Ко мне тут же присоединился облегченный смех Андрея и Ника. И мы замолчали, только когда едва слышно, из самого угла темноты, раздался болезненный стон Олега.
* * *
Вернувшись в загородный дом, мы унесли плачущего от боли Олега и не приходящую в сознание Машу в их комнаты. Андрей помог нам, но тут же уехал назад к Нику, который остался с другими искалеченными вампирами. Оказалось, что Ли «уделил внимание» всем без исключения. Абсолютно невредимым остался только Ник. Я, Бет и Андрей тоже пострадали несерьезно. А у других положение оказалось гораздо хуже. Но тяжелее всего пришлось Олегу – будучи в сознании, он был вынужден терпеть невыносимую боль. И впереди ему предстояло пережить еще несколько дней этих страданий.
У Бет запястье перестало болеть почти сразу же, после того, как она выпила кровь. Олегу же это лекарство почти не помогало. Она обработала и туго перевязала мне руку, и только после этого разрешила переодеться в чистое.
Сделав это, а также смыв пыль с лица и рук, я спустилась снова в гостиную, попутно отмечая, что не слышу стонов Олега. Он наконец-то уснул или потерял сознание.
Приближался рассвет, когда вернулись Андрей и Ник. Кажется, у них не осталось сил даже на привычные перепалки. Наблюдая за тем, как тихо переговариваясь, эти двое прошли на кухню, один – за своей кровью, другой – чтобы съесть приготовленный мною на скорую руку ужин, я не могла не отметить, что теперь они выглядят настоящими друзьями, которые только что выполнили важное дело. Вместе. И только ослиное упрямство не дает им в этом открыто признаться.
Я валилась с ног от усталости, но общее возбуждение не давало расходиться всем по своим спальням. Даже настроение Бет было заметно приподнятым – все же нам сегодня невообразимо повезло. Все остались живы, хотя еще несколько часов назад никто на это не надеялся.
