Арсений Белкин возвращался к жизни. И пусть, согласно теории Кассандры, это была откровенно поганая жизнь коматозника, но теорию о моей смерти пришлось отстранить на второй план. «В связи со внезапно вскрывшимися обстоятельствами» – так сказал бы адвокат, что когда-то защищал меня в суде. Благодаря заточенной в башне прорицательнице обстоятельства и впрямь вскрылись прелюбопытные. Теперь мне предстояло решить, как сообщить о них моим вымогателям, чтобы это выглядело правдиво.
Полное стирание досье моего дубля либо обнуление его характеристик (то же, что проделывал я с одержимыми при помощи Откровения) – самое страшное, что согласно заверениям Фило и Анны они могли мне устроить. Любого из игроков со стажем, в том числе и Кассандру, такая перспектива страшила – шли насмарку годы кропотливого развития дубля. Игрок словно лишался любимого дитя – было отчего впасть в отчаяние и даже наложить на себя руки. Только меня такая перспектива абсолютно не пугала. Жалеть собственную виртуальную оболочку мне было не с чего. Я не холил и не лелеял ее день за днем, превращаясь из пугливого новичка в могучего маэстро, не радовался растущему авторитету и не строил планов на будущее. Я появился в Терра Нубладо с полностью развитым дублем, которому было по плечу дать отпор даже авторитетным скитальцам, бродившим по здешним тропам не один год. Это означало, что нейрокомплекс на голову коматознику надел явно не любопытный санитар клиники, а кто-то из самой «Терра». Моя игра в симулайфе началась по особым, привилегированным правилам. И вряд ли экспериментаторы сделали это из жалости к прикованному к постели страдальцу, иначе они не отправили бы его сей же час усмирять строптивых крэкеров.
В разговоре с Кассандрой я об этом умолчал, но раздумывать на данную тему не прекратил. Любопытно, что же такое ценное обнаружилось в беспомощном калеке, если его изолированное от мира сознание решили запустить в Терра Нубладо в качестве антикрэкерского «пенициллина»? Трудно поверить, что среди завсегдатаев симулайфа не отыскалось добровольца, готового заняться столь почетной работой.
Самый разумный ответ на это был и самым прозаическим: меня рекрутировали в Проповедники не за особые таланты, а исключительно по причине того, что не нужно было подписывать со мной контракт и выплачивать жалованье. Коматозник не возражал против кошмарных условий труда, не требовал надбавки за риск, не мог сорвать планы командования по причине невыхода в симулайф и не подавал на «Терра» в суд за несоблюдение какой-либо договоренности. На руку моим работодателям также играл тот факт, что вся моя немногочисленная родня проживала в России. Найти моих родственников было практически нереально, поскольку в Европе я жил по поддельным документам на имя некоего Арнольда Шульца, уроженца Австрии. Поддельный паспорт валялся в моем кармане и в тот злополучный день, когда вражеская пуля отправила меня в настоящий, а не виртуальный аут. Там мне предстояло пробыть без сознания почти двадцать лет, пока по чьей-то милости строгий режим моей «отсидки» не заменили на более мягкий, а в глухих стенах тюремной камеры не появились окна с видом на новый мир.
Прорицательница поведала мне еще кое-что. Скитальцы Фило и Анна являлись в действительности прожженными крэкерами, да не обычными любителями, а настоящими матерыми профессионалами. Моя соседка по камере полагала, что за дублями лицемеров скрывалась одна одиозная парочка, известная в Ауте под псевдонимами Тантал и Пиранья. Тантал и Пиранья принадлежали к своеобразной крэкерской элите и мало того – именно их одно время подозревали во взломе засекреченных каналов симулайфа. Правда, сами крэкеры публично от этого отреклись. Признаваться в такой авантюре значило добровольно сунуть голову в петлю – «Терра» объявила вознаграждение в миллион евро тому, кто предоставит ей исчерпывающую информацию о злоумышленниках. Однако те до сих пор разгуливали на свободе. Всемирная слава ловкачей, утеревших нос могущественной корпорации, крэкеров не прельщала – не те времена, чтобы безнаказанно афишировать в Ауте собственные преступления.
Тантал и Пиранья ставили перед собой цели, радикально отличные от целей собратьев-крэкеров. Неизвестно, честным ли путем Фило выбился в диктаторы, но по крайней мере в открытой одержимости Величием он замечен не был. По-видимому, Тантал и рвался к власти только затем, чтобы крепко обосноваться в Терра Нубладо и начать проворачивать свои подпольные делишки, не имеющие ничего общего с идущим в симулайфе игровым процессом. Пиранья все это время «плавала» у Тантала под боком, в целях конспирации также зарабатывая себе честное имя и всенародную любовь.
Пользуясь терминологией Проповедника, Фило и Анна исповедовали не имеющую пока аналогов форму одержимости; можно даже сказать, одержимость более высокого уровня. Существуя в полной гармонии с Балансом, крэкеры-профессионалы умудрялись так искусно бесчинствовать в симулайфе, что и волки были сыты, и овцы целы. Тантала и Пиранью не интересовали ни сверхвозможности, ни совершенное боевое мастерство, ни прочие забавы крэкеров-любителей. Вся одержимость Фило и Анны была направлена на зарабатывание денег, причем не тех «игрушечных» монет, что звенели в кошельках скитальцев Терра Нубладо. Строители башни Забвения получали от околпаченных ими игроков, в ряды коих угодил даже я, вполне реальные деньги. И неплохие деньги: «Эребус-Буцефал» – модная модель автомобиля в нынешнем, тридцать третьем году, – на цену которого мне рекомендовали ориентироваться при сборе выкупа, стоил порядка пятидесяти тысяч евро. С прорицательницы требовали меньше – тридцать тысяч, – но и это была приличная сумма.
Наверняка мы с Кассандрой являлись не первыми узниками ушлых крэкеров, и раз нам предлагалось выплатить именно столько, значит, предыдущие заложники отдавали за свои драгоценные дубли не меньшие суммы. Затем и устраивал Фило ежедневные пиры, затем и демонстрировал широту души, чтобы привлекать к себе во дворец будущих пленников башни Забвения. Скитальцы, которые слетались в фуэрте Транквило как пчелы на мед и не угодили в цепкие лапы Тантала, рассказывали о нем только хорошее, чем способствовали укреплению авторитета местного повелителя. Судьба тех неудачников, кто раскошелился или потерял свой дубль, представляла загадку. Но каких-либо скандалов по этому поводу пока не случалось. Вероятно, Тантал нашел способ оградить себя и Пиранью от мести оскорбленных игроков, как здесь, так и за пределами Аута. Для того, кто сумел создать внутри симулайфа невидимую и неприступную Бастилию, обезопасить свою шкуру было уже не так сложно.
Мне дали на раздумье ровно сутки реального времени. За пределами Аута эти сутки абсолютно ничего не решали. Даже свершись чудо и выйди я из комы, у меня не было ни денег, ни элементарных физических сил на их поиски – четверть века без движения не шутка.
Зато за минувшие часы многое изменилось здесь, в секретной локации симулайфа. Благодаря Кассандре я мог теперь общаться с вымогателями без толкового словаря современных технических терминов. Окутывающий башню Забвения туман уже не казался мне таким непроглядным. Я знал, что скрывается за ним, и это вселяло уверенность. И хоть душу мне продолжало будоражить смятение, с этого момента будущее виделось мне в ином, более оптимистическом свете. Даже из проблематичного положения, в котором я очутился.
