Ну и гадость. Когда уже это кончится? Ни веточка под ногой не треснет, ни лист не зашуршит. Как по облаку идем… Неужели этот туман так звуки крадет? Что-то у них тут неладно…
Одним словом – ненормалия.
Между тем туман вокруг них сгущался с каждым шагом. Через несколько сотен метров ясно можно было различить только стволы деревьев в радиусе двух метров и спину бесшумно крадущегося впереди Сайка.
Будем надеяться, что он крадется не просто так, а за Находкой. Потому что если он выпустит ее косу, то в таком тумане можно проблуждать остаток жизни. Не то, чтобы он был таким уж и длинным, что-то подсказывало ей. С первого взгляда на него было видно, что этот туман не из тех, кто, мирно повисев над землей в низинке, с первыми лучами солнца смущенно и поспешно ретируется в свою норку (с местных туманов и это станется, совсем не удивлюсь, если так оно тут и происходит).
Хм… Интересно, зачем Находка предупреждала нас, чтобы мы здесь не смеялись? По-моему, смеяться тут может только пьяный сумасшедший. Причем после трех недель запоя, раньше не получится…
– Ах-х-х-х-х…
Слева, совсем рядом, раздался неясный полушепот-полувздох на грани слышимости.
Серафима вздрогнула и быстро повернула голову в том направлении.
Никого.
Никого не видно, тут же поправила она себя. В пяти шагах мог промаршировать с песнями и оркестром целый отряд умрунов, и она бы их даже не заметила. И, скорее всего, не услышала…
Чу!.. Что это?… Опять померещилось?…
– Ах-х-х-ш-ш-ш-х-х-х…
Вздох повторился – на этот раз чуть громче и справа.
Сенька даже не потрудилась повернуть голову – все равно никого не видно.
Саёк, похоже, в этот раз его тоже услышал, нервно дернулся и втянул голову в плечи, слишком напуганный, чтобы еще и попробовать выяснить, кто это тут так печалится. Серафима видела по его спине, что если бы можно было побежать, он, не размышляя ни единой секунды больше, понеся бы куда глаза глядят, сломя голову, и сломил бы, скорее всего, очень скоро, но не пожалел. И единственное, что его пока от этого удерживало, была ее рука на его плече.
Новый вздох донесся сзади, и Серафиме показалось, что на затылке она мимолетно ощутила леденящую волну чужого дыхания.
Но был ли это кто-то – или что-то? Или всего лишь туман?
Всего лишь?…
Казалось, туман дышал и перемещался. Он грузно ворочался на лазурной перине из голубой синюхи вперемежку с прошлогодними и свежими опавшими листьями, чесал рыхлые бока о деревья, не спеша, основательно перетекал из одного конца своей низинки в другой и обратно, ежился от утреннего холодка под негреющими лучами осеннего солнца и простуженно вздыхал.
Короче, жил своей собственной жизнью.
Отличной от жизни тех, кто в нем скрывался.
До царевны снова донеслось холодное дыхание потаенного вздоха.
Ишь, распыхтелись, рассерженно вдруг подумала она. Пользуются тем, что мы не можем их увидеть…
И тут ее осенило.
Кольцо. У меня же есть кольцо-кошка! А что будет, если надеть его сейчас?…
Только для этого придется отпустить плечо Сайка.
Мы ж его потом неделю в этом овраге не поймаем…
И, тихонько вздохнув, как их невидимый грустный эскорт, царевна продолжила путь.
То ли ветер подул, то ли невеселое место, как и все в этом мире, надумало закончиться, но туман как будто слегка рассеялся, расступился, и между деревьями стали видны белесые безмолвные фигуры, как будто закутанные в балахоны из вездесущего тумана, с капюшонами, опущенными почти до подбородков.
[2]
Одни стояли без движения, провожая поворотом безликих голов их маленький, но очень напуганный отряд. Другие, колышась на ветру, сопровождали их, то подходя поближе, то отставая и собираясь в кучки, как будто обсуждая полученные новости.
– Находка, – с умоляющим шепотом Саёк осторожно подергал октябришну за косу. – Мы скоро отсюда выйдем? Скоро? Скоро?…
– Скоро. Молчи, – ровным, ничего не выражающим голосом отозвалась та, не поворачивая головы.
– Ага, – с несчастным видом кивнул герой и еще крепче стиснул в кулаке рыжую косу.
Серафима ободряюще сжала его плечо.
– Смотри, вон солнышко, – едва слышно шепнула она, но Саёк услышал и приободрился.
Через пару минут они вышли из зловеще затаившегося леса.
Солнышко. Первая хорошая новость за все утро…
Как быстро выяснилось, на этом список хороших новостей, не успев толком начаться, заканчивался.
– Ай! – вскрикнул вдруг Саёк и схватился за ногу.
– Что с тобой? – взволнованно обернулась Находка.
– Н-не знаю… Порезался где-то, – виновато пожал плечами поваренок, с недоумением разглядывая распоротую штанину чуть выше ботинка. Края разреза медленно набухали кровью. – И ума не приложу, где… Тут же ровное место, ни коряг, ни… ни… – в голову ему так и не пришло, чем еще можно в лесу так распороть ногу, и он смущенно закончил: – …трава од… На. Находка?…
– Это опять ваша трава? – настороженно закрутила головой царевна.
Они стояли на краю большой поляны, сплошь заросшей торчащими воинственно вверх листьями побуревшей, но не полегшей травы высотой до колена, а местами и выше.
Серафима осторожно пощупала такой же, только короткий лист, у своих ног.
Осока по сравнению с ним показалась бы мягкотелой губкой.
– М-да… – задумчиво протянула царевна. – М-да…
И взглянула на октябришну в поисках краеведческих комментариев.
Цвет лица Находки сейчас мог посрамить даже свежевыпавший снег.
– Это сабельник… – с тихим ужасом оглядывалась она. – Мы тут не пройдем…
– Почему? – в груди царевны шевельнулось недоброе предчувствие. – Нам же не обязательно в него лезть, можно пройти по краю леса… по краю…
Насколько хватало глаз, сабельник подступал к самым деревьям и даже заходил вглубь.
– М-да… – в кои-то веки, других – не только слов, но и междометий – у Серафимы не находилось. – М-да… А если мы осторожно, по самому тому месту, где она в лесу кончается, эта ваша трава?
Находка замялась, болезненно поморщилась и, наконец, очень тихо прошептала в самое ухо царевне:
– Блудни нас пропустили сейчас… но если мы вернемся в их лес… они могут решить… что мы за ними гоняемся…
– И что тогда? – предвидя ответ, не сулящий ничего доброго, все же спросила таким же еле слышным шепотом царевна.
