– Думаю, это будет лучшая судьба по сравнению с той, что уготовал тебе Гаурдак! – сконфуженно, но непреклонно проговорил Амн-аль-Хасс.
– Бр-р-р-р… – передернуло царевну, и ноги ее предприняли неуклюжую попытку перейти на бег. – С-сп-пасибо, ребята…
– Обращайтесь, – хмыкнул ковер.
Сенька почувствовала, как ее беспорядочные телодвижения замедляются и стихают, и впервые за несколько минут смогла повернуть голову куда хотела.
Островок ровного синего света был виден во тьме небольшим пятнышком где-то внизу и слева, не больше крупного яблока, и она поняла, что действие силы полубога то ли не простиралось так далеко, то ли закончилось. Что эта сила выделывала теперь там, на пятачке, она боялась даже помыслить, и от этого стократ сильнее захотелось нестись туда с любимым луком наготове, а еще чтобы Ваня с мечом со своим рядом был, и Олаф – даже если с голыми руками, и Эссельте – для спокойствия на душе, и Адалет…
Но из всего списка желаний доступным и реальным было лишь первое, а при мысли о Ване и друзьях сердце моментально сжалось в тугой узел и облилось кровью. Сенька застонала, но тут же стиснула зубы и гневно цыкнула на себя: если Ахмет остался жив, то и с ними всё как надо будет.
– В порядке ли ты, о колючая роза лукоморских лесов? – забеспокоился шатт-аль-шейхец. – Не тянет ли тебя всё еще соскочить с многоуважаемого Масдая и броситься опрометью к этому отвратительному существу?
Сеньку тянуло – хоть теперь и с прямо противоположной целью. Но чтобы не вдаваться в подробности и не путать друга, она лишь коротко кивнула:
– Я в порядке.
Калиф торопливо сместился, открывая доступ воздуха в сдавленные его весом легкие. Царевна глубоко вдохнула, захлебнулась воздушным изобилием, закашлялась и перевернулась на живот, переводя дыхание.
– Масдай, возвращаемся скорей, – Ахмет торопливо похлопал по пыльной спине ковра.
– Уже, – прошелестел он и заложил вираж на разворот.
Густая синева прямо по курсу озарилась пронзительно-лимонной вспышкой.
– Адалет жив!!! – радостно взвизгнула царевна. – Он сражается!!!
– Скорей, Масдай, скорей!!! – подскочил теперь и калиф.
Ковер, хоть и искренне недоумевая, какое влияние они могут оказать на исход битвы полубога и мага, кроме как очень недолго послужить отвлекающей мишенью, ходу все ж прибавил. И уже через несколько секунд картина боя проступила из темноты.
Черный круг не был больше кругом в обычном понимании этого слова: из ровного и плоского он превратился во вздувшееся подобие нарыва, в жерле которого копошилось нечто черное и живое. Разглядев его, Масдай остановился, калиф охнул, а Серафима с первого взгляда поняла, что готова отдать сейчас всё, что угодно, лишь бы не встречаться с этим лицом к лицу.
[141]
Всё, кроме Ивана.
И Олафа.
И Эссельте с Адалетом.
И Кириана.
И Белого Света.
– Масдай, туда!!!..
И ковер сначала нерешительно, потом чуть быстрее снова пошел на сближение.
Покрытые слизью твари, похожие на все ночные кошмары разом, кишели в жерле нарыва, оглашая окрестности утробным рычанием, но на поверхность не выходили. То ли отверстие было слишком мало, то ли они – слишком нетерпеливы или слишком недисциплинированы, но мерзкие существа толкались, рычали, хватали друг друга тем, что у них было для этой цели предназначено – и оставались внутри.
Гаурдак – ибо больше было некому – стоял рядом, взирая на сотворенных им чудищ с таким же сосредоточенным видом, как и раньше. Одна рука его была протянута к ним, и с тонких чутких пальцев ее изливалось, как струя воды, голубое сияние. И там, где оно попадало на черных, слизь высыхала, уступая место чему-то, похожему на светлые перья.
Вторая рука с выставленной вперед ладонью была отведена в сторону. В полуметре от нее, чуть колыхаясь, то покрываясь трещинами, то снова выравниваясь, висела полупрозрачная желтоватая стена. За ней с видом абсолютно огорошенным, упершись лбами в преграду, переминались Иванушка, Кириан и Олаф, словно не оставляли попыток сквозь эту стену пройти.
– Он не пускает их к себе? – озадаченно нахмурилась царевна, вытягивая на всякий случай из-за голенища арсенал метательных ножей.
– Не он!!! – радостно воскликнул Ахмет и ткнул пальцем чуть в сторону, туда, где на грани света и тьмы покоился валун размером с медведя.
И за которым, вцепившись одной рукой в посох и опершись на колено, стоял Адалет.
– Эта гадина пытается их к себе подтащить, как меня!!! – с холодной яростью выдохнула царевна.
– Масдай, забираем!!! – радостно возгласил калиф, но ковер, не дожидаясь указаний, уже пикировал на бестолково топчущуюся троицу.
– Держитесь и держите!!!
– А остальные?.. – спохватилась Серафима, и вдруг голос ее сорвался.
В нескольких метрах от нарыва, распластавшись на камнях лицом вверх, головой в луже чего-то темного, неподвижно лежала принцесса. Шагах в десяти от нее, согнувшись пополам, замер на боку Анчар.
Комочек льда, зародившийся в желудке царевны, мгновенно вырос и заполнил все ее существо.
Они не пошли к Гаурдаку потому что…
– Эссельте!!!.. Рябая вишапова задница!!!.. – истошный рев Ахмета, тоже увидевшего недвижимое тело гвентянки, вырвал Сеньку из оглушающего забытья, и в следующую секунду ковер впритирку проскользнул вдоль эфемерной стены, роняя на себя и пассажиров троих зачарованных Наследников.
– Держите их!!! – гаркнул Масдай и взмыл ввысь на полной скорости, врезаясь в тучу и унося экипаж от вновь оставшегося без ужина Пожирателя Душ.
Сзади желтая стена взорвалась дождем раскаленных золотых искр. Несколько с шипением разъяренной кошки упали на корму и кисти Масдая, но испарились, не оставив следа.
– Держи Ивана и барда! – сдавленно выкрикнул Ахмет, прижимая по мере сил и веса к жесткому ворсу Олафа, упрямо двигающего ногами. Но битва была неравная: полторы сотни килограммов изнеженного калифа против почти такой же массы мускулов отряжского конунга не имели ни единого шанса.
– Масдай, быстрей отсюда!.. – прохрипел шатт-аль-шейхец, чувствуя, что еще немного – и пешком к Гаурдаку с высоты в два десятка метров они отправятся на пару.
Сенька тем временем сшибла попавшегося под руку Кириана, ткнула его локтем под дых,
[142]
кинулась на поднявшегося Иванушку и повалила на Олафа. Придавленный тройным грузом, тот если и не сдался, то барахтанье замедлил.
– Очнись, очнись, очнись!!! – высунув кисть руки из-под сплетенья лукоморских рук и ног, калиф несколько раз с силой ударил по тому, что ближе лежало.
