«Прости меня, Грызька… Прости… сам не знаю, за что… но я виноватым себя чувствую… что живой… а вы… ты… Если бы только я мог всё исправить…»
Вспышка.
«Прощай, наша прекрасная леди. Я должен идти. Искать его. Пока он на воле – ничего не кончено. Всё только начинается…»
Светлячок гневно мигнул. Но не успел атлан подумать, что Изогрисса на него рассердилась, как огонек исступленно засиял, будто силясь что-то сказать и вкладывая в послание все силы.
«Грызя?!» – всполошился Анчар. – «Что с тобой?»
И тут искорка сорвалась с места и покатилась, отчаянно мигая.
Словно неведомая сила подняла атлана на ноги, сорвала с места и бросила вперед, не давая даже прийти в себя и осмотреться. Если бы не молниеносная реакция Конро – он разбился бы о землю, но и гранитная хватка демона не остановила волшебника. Не замечая ничего вокруг, вырвался он, будто одержимый, и помчался вперед, не сводя взгляда с неба. Вернее, с одной-единственной точки на нем, белой и крылатой, что оторвалась от Когорты, пытавшейся снова загнать Змеев в ловушку, и теперь стрелою неслась к центру плато.
– Эй, ты куда?! – встревоженно выкрикнул ему вслед Агафон.
– С ума спятил? – боязливо предположил снизу кто-то из контрабандистов.
– За ним!!! – скомандовал Адалет.
Туалатин, словно читая мысли старика, проворно сграбастал его и Агафона и, не отпуская, бросился за атланом.
Перепрыгивая, но чаще спотыкаясь о камни и тела, теперь устилавшие плато с одинаковой плотностью, Анчар бежал вперед, ни на миг не выпуская из виду покрытую гарью бело-голубую фигуру, с виду ничем не отличавшуюся от оставшихся позади. Но он не видел того, что видели его друзья – безликое существо с синим мечом в руке, похожее на других таких же, как яйца из-под одной несушки. Нет. Перед его внутренним взором ослепительней солнца сияла, увеличиваясь в размерах и яркости, сиреневая точка – дух непокорной волшебницы, взбунтовавшейся даже после смерти. Зная Изогриссу, атлан сомневался, что ей движет хоть что-то, похожее на мимолетно испытанное и нехарактерное, как зной для зимы, раскаяние. Скорее, обычный коктейль, до сих пор мчавший по жизни своенравную вондерландку – гремучая смесь из амбиций и обид, приправленная сейчас еще и желанием отомстить.
Пока таинственное послевкусие магии горных демонов не рассеялось, в каждой вспышке огонька он мог чувствовать малейшие колебания эмоций. Бурлящее зелье из ненависти, ярости и горечи обжигали его обнаженное сознание ядовитыми каплями, и от каждой он содрогался и вскрикивал, словно от прикосновения раскаленного железа – но бежал вперед. Бежал, не смея отвести глаз от крошечной точки, медленно тающей вместе с остатками горной магии, боясь, что стоит ему упустить из виду проворного лилового светлячка – и он потеряет Изогриссу навсегда. Но больше этого он страшился, что связь оборвется раньше, чем колдунья успеет привести его к Пожирателю.
Опасаться последнего, впрочем, ему не стоило. Связь исчезла одновременно с появлением зловещего черного свечения метрах в двадцати от него. Чернильная вспышка – будто выстрел каракатицы – беззвучно расцвела в синей ночи, и мятежный дух вондерландки сгинул без следа, оставив лишь сонм прыгающих светящихся точек на напряженной сетчатке глаз и послевкусие жгучей, как сок борщевика, злобы.
Бежавшие за Анчаром товарищи увидели, как одинокая крылатая фигура – безликий ангел возмездия с мечом, занесенным над головой, резко пошла в пике на ровное и пустое место – и вдруг бесследно растворилась в воздухе.
А на плато, там, куда она неслась, на долю секунды мелькнула фигура высокого широкоплечего человека. Мелькнула – и тоже исчезла.
Атланы растерянно остановились, озираясь по сторонам, зубы стиснуты, оружие наготове, в головах – убежденность, что против того, кто способен растворить яйцелицего в воздухе, как кусок сахара в кипятке, оно не поможет.
На месте вспышки ночь задрожала, словно желе. Повеяло холодом.
– Не нравится мне это… – прогудел Туалатин. – Надо уходить.
– Сейчас уходим, – неистово сверкнул глазами Адалет,
[179]
закрыл глаза и прорычал:
– Демоны, парни, на меня!
И, к изумлению Наследников, на земле засветились бледно-бледно золотые клеточки разорванной Пожирателем защитной сети. Лицо старика исказилось, словно волшебник пытался поднять что-то невероятно тяжелое или удержать за рога гиперпотама:
– Быстрей…
– Эх, уходили Сивку!.. – азартно ухмыльнулся Агафон, подставив плечо едва державшемуся на ногах Анчару, схватил его руку, а второй вцепился в палец Туалатина.
Дед с внуком, догадавшись, чего хотят от них люди, быстро взялись за руки. Конро бережно коснулся ладони мага-хранителя. Адалет, не глядя, потянулся, чтобы замкнуть круг – и вдруг пальцы его ткнулись во что-то холодное и кожистое.
– Не щекочись, старик, – гулким басом пророкотало ему в ухо, и он подскочил. – Держи!
– Держи! – нетерпеливо рыкнул другой голос, и в ладонь атлана лег жесткий край крыла Змиулании.
Теперь круг был замкнут.
Не теряя ни мгновения, Адалет окончательно соскользнул в транс, приготовившись нащупывать следы неуловимого Гаурдака и вязать рваную сеть – и ахнул. Напитанное магией Змеев и демонов восприятие вместо обычного серого мира, прибежища волшебников и их заклятий, даже не вошло – вломилось в более тонкий мир теней, точно гиперпотам сквозь бумажную ширму. Объемные светящиеся фигуры тех, кто раньше казался ему лишь разноцветными точками, окружали его теперь со всех сторон. Наследники и атланы, обладающие лишь фоновой магией, присущей каждому обитателю Белого Света – бледнее, ярче них – яйцелицые, снующие как мухи над головами и силящиеся сплести новую паутину из тонких волокон, которые отчего-то теперь сияли и были прекрасно видны и в этом нереальном мире…
И вдруг старик понял: то, что раньше он принимал за волокна, было ничем иным, как чистыми линиями силы. Их завихрения, течения, протоки и омуты сходились, словно притянутые магнитом, в медленный, но могучий водоворот там, где стояли, взявшись за руки и прочие конечности, они семеро. Потоки силы, мерно пульсируя, вливались в образованную их кругом невидимую чашу и наполняли ее, странным образом не переливаясь через край, но расширяя ее и углубляя, словно река, встретившая на своем пути котлован и плотину. Все семеро уже стояли в ее середине, а сила всё прибывала, сливалась отовсюду, и сияющие струи завивались вокруг них – выше и ниже – переплетаясь в замысловатые жгуты и косы, между прядями которых то и дело проскакивали яростные белые искры.
Старик задохнулся от восхищения дикой мощью и совершенством, не доступными ранее смертным, вдохнул глубоко, едва не теряя сознания от чистого, незамутненного блаженства, понятного только магам, точно желая раствориться в этой неистовой красоте и силе, но спохватился, резко повернул голову…
