– Нет!!!
– А чего это сразу «нет»?! Ты даже не спросил… – начал возмущаться Агафон, но не закончил. Масдай шевельнул кистями, указывая направо, и возгласил:
– Вижу ровную площадку! Привал делать будем?
– Привал?.. – задумалась принцесса.
– Привал надо бы… – помялся калиф.
– Но мы торопимся! – воскликнул Иван.
– Ничего, поспешай с промедлением… и привалом… как говорил Карто-Бито, а за ним Граненыч… Масдай, давай на свою площадку, в самый раз, – вздохнул Агафон. – Война войной, а скромные человеческие потребности…
Ковер, не говоря ни слова, устремился к высмотренному пятачку, и через несколько минут его команда рассеялась по плоской, словно срезанной, вершине горы, собирая сухую траву для костерка. Иванушка остался охранять ренегата и вытряхивать из сумок запасы продуктов.
Анчар сидел на голой земле, навалившись спиной на камень и откинув голову. Если бы не нервно сжимавшие раненое плечо пальцы, можно было подумать, что он задремал.
– Хорошо, что нас теперь восемь… – пробормотал Иван, раскладывая сухой паек
[114]
путешественников на салфетке. – Каравай просто делить стало…
Нож со скрипом вошел в хлеб, засохший до твердости камня, дошел до середины и застрял.
– …п-почти… – уточнил Иванушка, безуспешно силясь высвободить лезвие.
– Я… не буду… – прошептал за его спиной атлан.
– Как это – не будете? – обернулся лукоморец. – Вы не переживайте, продуктов у нас много, хватит на всех и надолго! Одного хлеба еще десять караваев! И колбаса есть копченая – и вроде, она даже еще не испортилась! А с сыра корочку можно срезать – и ничего заметно не будет!
По лицу атлана пробежала гримаса то ли боли, то ли раздражения. Его здоровая рука медленно сползла на землю и уперлась ладонью в мелкие острые камни, словно это была прибрежная галька.
– Не буду… есть…
Царевич с укором покачал головой.
– В вашем состоянии регулярное питание необходимо. Вам нужны силы. Ведь не собираетесь же вы…
Пораженный необычной мыслью, Иван осекся и потерянно моргнул.
– Погодите… Или вы… вы решили… заморить себя голодом?
Практичная Сенька сейчас бы только хмыкнула и бросила: «Не успеет за четыре дня». Супруг же ее, выбитый из колеи тем, что кто-то даже не под влиянием импульса, но в здравом уме хочет лишить себя жизни, отложил каравай, больше теперь напоминающий пронзенный в бою щит, склонился над ренегатом и заглянул ему в глаза.
– Анчар, мы все здесь уважаем ваше упорство и верность… идее… какая бы она ни была… если вы считаете ее заслуживающей уважения… хотя это и полная человеконенавистническая ерунда… – сбивчиво заговорил он, – …но не понимаем. Правда! Как можно быть верным человеку… существу… которое на здоровую… чистую… холодную… трезвую, то есть… голову… рассудок… Ведь мы все слышали, как Земгоран признался, что он разрушил защитную линию с ведома Гаурдака! Это все равно, как если бы Гаурдак своими руками стер город с лица земли! Ваш город, Анчар! Атланский! И после этого вы остаетесь верны этому монстру?! Вы же не совсем еще пропащий! Вы набросились на вашего сообщника потому, что он обрек на смерть тысячи людей… и я не знаю, кто бы на вашем месте не набросился… и как можно было вообще не разглядеть, с кем имеешь дело… это слепым идиотом надо быть… Но это еще раз доказывает, что вы – нормальный человек, а не чудовище, как ваш хозяин!
– Избавитель… никогда не позволил бы… даже ради освобождения… – морщась и вздрагивая при каждом слове от боли, словно от невероятного физического усилия, не открывая глаз, пробормотал атлан. – Земгоран… обманул… Думал… если скажет… что Избавитель поддержал… Цель… оправдывает… любимая поговорка… Когда дело касалось спасения Белого Света… не знал жалости…
– Зачем Земгорану было вам лгать?! – развел ладони в бессильном жесте увещевания царевич. – Разве он вас боялся? Да поймите вы, что дав разрешение на уничтожение Атланик-сити, Гаурдак показал свое истинное лицо! Какие бы обещания он вам ни надавал раньше, это ложь! Дела – правда!
– И почему бы вашему так называемому Избавителю было не начать спасение Белого Света с сохранения города? – подошла в обнимку с ворохом прошлогодней растительности Эссельте.
– Это Земгоран… Избавитель… не мог… – еле слышно просипел Анчар, уронил голову на грудь и замолк.
– Э-э-эй! Ты живой? – бросил свою ношу и встревоженно зашлепал его по щекам подоспевший Ахмет.
Принцесса тоже кинулась к раненому.
– Бледный… – растерянно доложила она единственный очевидный факт и осторожно дотронулась до повязки на плече. – Кровотечение, может?.. Но вроде, нет…
– Глядите!!! – испуганно вскрикнул Ахмет, и палец его указал на темную лужу под безжизненно обмякшей рукой.
– Что?..
– Кровь?!
– Откуда?..
– Сиххё тебя утащи, Айвен! – яростно воскликнула гвентянка, бросаясь к куче багажа в поисках сумки с перевязочным материалом. – Как ты мог позволить ему вскрыть вены?!
– Я?! – если бы ренегат на его глазах превратился в розового хомячка, лукоморец вряд ли изумился бы больше.
– Он… при тебе… каким-то образом… расковырял камнем всё запястье… – сквозь стиснутые зубы принялась отчитывать товарища Эссельте, лихорадочно накладывая жгут. – И ты не видел…
– Но… я не видел!.. – не заметил, что попытался обратить обвинение в оправдание расстроенный царевич.
– Магия? – нервно предположил калиф.
– Не иначе… – почти хором протянули его спутники.
– Жить-то будет? – подбежавший с топорами наперевес конунг брезгливо мотнул подбородком в сторону неподвижной фигуры. Большим преступлением, чем трусость, в глазах отрягов было только самоубийство.
– Надеюсь, что да… – проговорила принцесса, сосредоточенно занимаясь перевязкой.
– Вторая попытка за час, – хмуро констатировал факт Масдай, тоже ничего не заметивший, пока Ахмет не закричал, и от этого еще более мрачный.
– С этим надо что-то делать, – разумно заметил Кириан.
– Может, Агафон поищет еще какое-нибудь заклинание неподвижности? Или попробует еще раз наложить то? – предложил отряг.
– Анчар нам живым нужен, – напомнила ему Серафима.
– Ну или я мог бы давать ему по репе каждый раз, когда он очухиваться будет, – предложил Олаф еще одно решение проблемы.
Все посмотрели на бледного, словно истаявшего за эти часы ренегата, потом на кулаки рыжего воина, и дружно качнули головами.
– Нет.
– Ну тогда сами придумывайте! – насупился конунг.
– За этим смрадным порождением ифрита и гадюки уследить сложнее, чем за черным скорпионом в пустыне безлунной ночью… – сколь цветисто, столь уныло вздохнул калиф. – Он же еще и чародей… И подозреваю я, что в упор смотреть станешь – и то не увидишь, что творит…
