– Может, ты его сможешь уговорить? – с надеждой глянул на лукоморца Агафон.
– Именно этим я и занимался… – сконфуженно развел руками Иванушка.
– И каково тогда решение нашей неразрешимой проблемы? – нахмурился Ахмет. – Держать его день и ночь за руки?
– Прятать острые предметы? – пришло в голову принцессе.
– Заткнуть рот кляпом? – предположил бард.
– И время от времени бить… постукивать, то есть… аккуратно… но сильно… по репе! – с энтузиазмом подхватил идею отряг и тут же милосердно внес поправку: – Можно по очереди.
– Иван бил-бил – не добил, Ахмет бил-бил – не добил, Олаф бежал, рукой махнул, ренегат упал… – процитировал старую сказку на новый лад Кириан.
– А вот это – не надо! – вскинулся Масдай.
– А что тогда делать?.. – развел руками Иванушка.
– Связать?.. – пошел на второй круг калиф.
– Заткнуть рот? – припомнил чье-то предложение Агафон.
– Караулить? – пожал плечами царевич.
– Всё и сразу? – решила перестраховаться Эссельте.
– Если ничего больше не измыслим, то так и придется… – вздохнула Сенька.
Анчар пришел в сознание в самый разгар обеда.
– Вот и наш самоубивец вернулся! – приветствовала его насмешливо Серафима, не донеся до рта бутерброд. – От нас так легко не уйдешь!
– Кушать будешь? – обернулся на пленника Ахмет и тут же, не дожидаясь ответа, мотнул головой в сторону Кириана: – Эй! Помоги Наследнику поесть!
Бард могучим усилием сглотнул непрожеванный кусок, отложил хлеб с сыром – колбасы на нем отчего-то не было – и потянулся к наваленным в середине салфетки продуктам.
– Я… не буду… – разлепив спекшиеся губы, просипел ренегат и почувствовал, что перед глазами всё плывет, а голоса доносятся словно волны – то наплывая, странно увеличиваясь в громкости, то откатываясь и почти затухая. Лицо горело. Дышать было трудно. Странно, что в июне в горах стоит такая жара…
– По-моему, у него температура поднялась, – озабоченно нахмурилась принцесса. – Надо дать ему хины. Кириан, принеси мешок!
Бард безропотно отложил компоненты несостоявшегося бутерброда, поднялся и пошел к куче багажа.
– Да побыстрее ты, черепаха сонная! – раздраженно пристукнула кулачком по коленке Эссельте.
Гвентянин прибавил шагу, торопливо выкопал из кучи сумок и кулей замшевый мешочек принцессы и так же быстро вернулся.
– Воды подай, – не поднимая головы от серебряного мерного стаканчика, буркнула принцесса, и Кириан так же молча кинулся выполнять приказ.
Когда всё было готово, Эссельте с деревянной кружкой наперевес при поддержке Олафа и Ахмета двинулась на приступ пациента.
Анчар пробовал обороняться, но по крайней мере половина содержимого кружки оказалось у него сначала во рту, обжигая немыслимой горечью, а потом и в желудке. Гвентянка удовлетворенно кивнула и с решительностью планирующего кампанию полководца заявила:
– Покормим через полчаса, потом летим дальше.
– Но полчаса, не больше, – недовольно покачала головой Серафима.
– Не понимаю, куда ты спешишь, – пожала плечиками Эссельте. – Ведь до даты еще… сколько? Дня три? Четыре? А эта треклятая туча, которая на горизонте, уже совсем близко! Зачем спешить и напрягаться, если можно спокойно добрать точно в срок?
– А если опоздаем? – с сомнением пошевелил кистями Масдай.
– Мы в тебя верим! – улыбнулась ему принцесса. – Ты за это время до города и обратно успеешь слетать десять раз, если захочешь!
– Ну… – польщенно протянул ковер. – Конечно, успею.
– Вот видишь! Ты – чудо науки магии, стрела, без устали несущаяся по Белому Свету, луч солнца во тьме нашего путешествия! – благоговейно погладил его по мохеровой спине Ахмет, поднял глаза и сердито уставился на менестреля. – Чай заварился?
– Да… наверное… ваше величество… – склонил голову музыкант.
– Ну и отчего тогда мы до сих пор сидим без чая, о ходячее недоразумение загадочного Гвента? – мученически воздел очи горе шатт-аль-шейхец.
– Сейчас всё сделаю.
– Мало ты его школишь, о нежный цветок снежного Севера! – с укоризной покачал головой калиф, глядя на принцессу. – Ох, мало… Боюсь, что твоя доброта, сияющая подобно лунному свету на покрытых росой лепестках жасмина, только портит этого лакея.
– Он не лакей, – вздохнула она с таким выражением лица, словно лакейство было для Кириана недостижимой вершиной карьеры. – Он всего лишь обычный музыкантик, и отец навязал его мне только потому, что из придворных в тот момент никого здорового больше не оказалось. Хотя, кажется, я про это уже рассказывала.
– Да, – с достоинством кивнул Ахмет. – Но если бы я знал, что он так неразворотлив и недогадлив, то попросил бы оставить его в Шатт-аль-Шейхе и взял своего слугу.
Эссельте, словно недоумевая, отчего она именно так и не поступила, окинула задумчивым взглядом менестреля, суетливо извлекающего кружки из мешка, и пожала плечами:
– Наверное… он… напоминает мне о доме.
– Не смею в таком случае возражать, о луноликая дочь Гвента, – склонился в галантном полупоклоне калиф. – Если бы бешеный гиперпотам напоминал тебе о доме, я охотно терпел бы даже его!
В этот момент кувшин с водой, в недобрую минуту оказавшийся рядом с ногой Кириана, упал и, выплюнув пробку, разлил своё содержимое по каменистой земле и салфеткам.
– Гиперпотам не был бы таким неуклюжим и бестолковым! – оглушительным басом расхохотался отряг.
Музыкант вздрогнул, словно от пощечины, но не проронил ни слова и продолжил готовиться к чаепитию.
Аристократы, расположившиеся в вальяжных позах вокруг почти догоревшего костерка, улыбались и тихо беседовали, а миннезингер, превратившийся в лакея, молча разливал по кружкам и разносил дымящийся чай.
Агафон, всё это время не спускавший глаз с ренегата, окликнул Эссельте:
– Чаем его попоить можно?
Гвентянка по-профессорски поджала губки.
– Ну если только сладким…
– Киря, еще кружку и сахару насыпь! – приказал чародей.
Менестрель потянулся к худосочному мешочку на импровизированном столе.
– Да он пустой! Другой возьми! – раздраженно приказала Эссельте.
Музыкант порылся в сумке – в одной, в другой – и снова потянулся к почти пустому мешочку.
– Здесь еще есть кое-что, ваше высочество, – пояснил он в ответ на вопросительный взгляд принцессы. – А другого нет. Это… последний.
– Последний?! – капризно оттопырил нижнюю губу калиф и воззрился на принцессу. – Так отчего же эта диковина гвентянского берега не купила еще?! По его вине мы должны пить чай без сахара?!
