Реакция молодого волшебника на вызов была несколько иной.
– Они узнали, что я здесь!.. Я пропал!.. Я погиб!.. Я покойник!.. – осев на колени и исступленно ломая руки, жалобно зашептал он. – Премудрый Сулейман, помоги мне, помоги!..
– Они – это кто? – тихо, но строго прервала поток самооплакивания Сенька.
– Это сотник Хабибулла со стражниками… Они обыскали все и пришли сюда… я погиб…
Вдалеке, за редутами из расфасованных по коробам припасов, вспыхнул большой огонь, тут же рассыпавшийся на несколько маленьких, не больше светлячков, неспешно расползшихся в разные стороны, – это с десяток стражников с факелами разбрелись по огромному хранилищу в поисках забившейся в угол загнанной, но упрямо не сдающейся жертвы.
– Якорный бабай… – обреченно прошептала Серафима. – Сейчас они сюда заявятся, а у нас ход нарастапашку…
– Какой ход? – с надеждой встрепенулся маг.
– Подземный, кабуча ты сулейманская! – огрызнулась Сенька. – А ты думал, мы сквозь землю сюда просочились, как привидения?
– Но тогда мы спасены!!!
– Спасены, – угрюмо подтвердила царевна. – Если сумеем его закрыть за собой. А иначе полдворца через десять минут будет за нами охотиться.
– За вами? – опешил сулейманин. – Зачем?
– Чтобы добить, наверное, – коротко хмыкнула она.
– Добить?.. Вас?.. – изумленно вытаращил глаза юноша. – Но зачем?! Кто посмел?!.. Если кто-то вас обидел, вы можете пожаловаться его сиятельному величеству!..
– Сима, а и вправду?.. – взяла ее за плечо принцесса. – Почему бы нам не пойти к калифу Ахмету и всё не рассказать? И заодно скажем, что Абуджалиль не виноват!
– Пожалуйста?.. – устремил умоляющий взор на голос волшебник.
– Нет, – решительно и одним словом отвергла обе идеи Серафима. – Хотите верьте, хотите нет, но копчиком чую – не надо этого делать.
– Почему?..
– Не знаю. Всё. Переговоры окончены. Пойдем. Раз дверь всё равно не закрывается, не будем время терять.
– Но погодите… Я же как раз недавно читал в записях предшественников премудрого Сейфутдина ибн Сафира, как открываются и закрываются секретные двери дворца! – радостно затрепетал голос Абуджалиля. – Только в разных местах по-разному… и, откровенно говоря, я не запомнил, где и как, потому что даже сам премудрый Сейфутдин ибн Сафир не знал, где хотя бы одна такая дверь расположена, а забивать голову бесполезной информацией, когда…
– Вон там она расположена, вон там!!! – яростно прошипела Серафима в ухо пристыженно прикусившего язык чародея, схватила его за шкирку и потащила к зияющему тьмой проему. – Ищи!!!
– Но я не вижу…
– Держи.
На палец сулейманина было нахлобучено странное маленькое колечко, и сразу темнота перед его глазами как будто побледнела и потеряла цвет.
– Трудись, чернокнижник. Да быстрей!
– Угу…
Чернокнижника не надо было уговаривать: из угла в угол по всему хранилищу беспорядочно перемещались огни факелов и доносилась оживленная перекличка стражников, усердно перерывающих
[14]
элитные калифские припасы.
И один из дворцовых вояк, хоть неспешно, и непрямо, но перемещался сюда.
Серафима подтолкнула принцессу в ту сторону, где должна была находиться заклинившая дверь, а сама, взяв наизготовку извлеченный из туши нож, заняла оборонительную позицию за углом стены из тугих и длинных мешков с мукой.
Бредущий в их сторону свет задержался на полминуты на одном месте, потом на другом, затем пропал из виду ненадолго – похоже, факелоносец то ли искал Абуджалиля в щели пола, то ли присел втихаря за ящиками схарчить чего-нибудь эксклюзивного.
– Скоро ты там? – нетерпеливым шепотом бросила через плечо Сенька.
– Н-не знаю… н-наверное… с-скоро… н-не поддается… п-почему-то… – донеслось приглушенно с той стороны, где незадачливый чародей пытался расколоть секретный код династии Амн-аль-Хассов.
– Давай быстрей!
– Ага… Я с-стараюсь…
Никак не комментируя его старания чтобы не нарушать концентрации объекта, но, главным образом, чтобы не культивировать в нем стратегический межконтинентальный комплекс неполноценности,
[15]
царевна закусила губу и тревожно устремила взгляд на факел, вынырнувший из-за своего временного укрытия и снова поплывший в их сторону.
«Сверни куда-нибудь, сверни, сверни, вернись, уйди, передумай, проваливай отсюда к бабаю якорному, проваливай, проваливай, проваливай…» – умоляла про себя Сенька не видимого из ее засады хранителя дворцового покоя – но без толку. Свет, снова задержавшись ненадолго над желтыми коробами слева, через минуту стронулся с места и поплыл к ним.
– Быстрее, ты, чудодей, быстрее!!!.. – прошипела она снова, но лишь исступленное пошлепывание камней было ей в этот раз ответом.
Факел в это время обогнул редут из бочонков с соленьями, преодолел бруствер из сеток с луком, быстрым шагом прошел вдоль мучной крепостной стены, и шагнул за угол.
– Ах, вот ты… – только и успел сказать он, как из темноты прыгнуло ему на грудь нечто разъяренное, повалило на пол, выбив факел из рук, приставило к голу нож… и замерло.
– К-кабуча… – скривившись болезненно, словно поранившись о собственное оружие, простонала Сенька. – Обязательно это должен был быть ты…
Желто-оранжевый неровный свет озарил ее страдальчески исказившееся лицо…
– О прекрасная пэри, острота чьих слов может соперничать лишь с остротой ее кинжалов… – расплылся в умильной улыбке Селим Охотник.
– Если пикнешь громко – прирежу, – скроив зверскую мину, пообещала царевна, с тоской душевной сознавая, что убить этого болтливого, добродушного служаку, приветствовавшего их первым на сторожевой башне, а теперь еще и назвавшего ее прекрасной кем-то там, не сможет никогда.
– Молчу, молчу, о чудесная волшебница очей и стали, что искусно пришла на помощь старому солдату в миг нужды!.. – пылко поспешил ее заверить Селим, мечтательно завел глаза под лоб, и страстно прошептал:
О, прекрасная пэри, чей воинственен вид,
Ты горька, как полынь, и сладка, как набид!
Если слово твоё, словно молния, ранит,
То поступок, как чаша бальзама, целит!
Щеки Сеньки, впервые в своей богатой на сюрпризы и новые впечатления жизни получившей сходу такой замысловатый, да еще и поэтический комплимент, зарделись. Но полностью отдаться блаженству заслуженной благодарности мешал один нудящий и зудящий на грани понимания момент.
