Сменившись с караула когда уже изрядно стемнело, Селим, воровато оглядываясь, пробрался в сад, окружающий Малый Круглый гостевой дворец, нарубил саблей с клумб огромную охапку роз, и стал уже прокрадываться ко входу, чтобы, разделив пополам, совершить возложение цветов, так предусмотрительно выращенных тут трудолюбивыми садовниками, в два адреса, как вдруг случайно заметил в открытой арке входа движение. И из темного, как городская аллея, холла вышел, оглядываясь не менее воровато, чем сто Селимов, сам калиф. В панике выронив букет, стражник юркнул за ближайшее дерево, габаритами своими позволяющее скрыться его далеко уже не юношеской фигуре, и притаился.
Отойдя на несколько метров от дворца, Амн-аль-Хасс повернулся к нему лицом и слегка притопнул.
Тому, что происходило дальше, заслуживающие до сих пор всяческого доверия глаза Охотника верить отказывались даже после того, как он их несколько раз протер кулаками, промыл из фонтана и просушил рукавом. Ибо увидел он, как в такт каждому притопу правителя благословенной Сулеймании неподвижный доселе, как и все его порядочные собратья дворец стал сотрясаться и рушиться, пока, наконец, не обвалился совсем. Почти одновременно с этим из руин вылетел ковер-самолет гостей, покружил, борясь с невесть откуда взявшимся самонаводящимся оперативно-тактическим ураганом, и улетел в сторону города.
– …едва они пропали из виду, я развернулся и побежал из этого сада так, будто сам правитель нашей страны гнался за мной с ветрами и землетрясениями в стиснутых в гневе кулаках. Старый Селим, может, и выжил из ума, но сообразить, что если калиф узнает, что кто-то его видел, когда он колдовал… Или, если быть совсем точным, что я его видел, когда он колдовал… На это мозгов у меня еще хватило. По правде, я думал, что, если даже он найдет цветы, то всё равно не узнает, кто их тут уронил…
Сумбурный рассказ сулейманина на этом месте уныло сошел на нет.
– Не расстраивайся, Селим, – утешающее похлопала его по плечу Серафима. – Мы тут тоже много чего думали… даже еще час назад… не ты один…
– А розы… какого они были цвета? – смущенно поинтересовалась принцесса из-за спины Охотника.
– Алые как летний закат… янтарные точно финиковый мед… – с готовностью принялся перечислять сулейманин, полуприкрыв блаженно глаза, – были бежевые словно топленое молоко… белые, подобно крыльям гордого лебедя… бордовые, будто терпкое вино Тарабарской страны… розовые, что твои ланиты, о волшебная гурия северных садов рая…
– Как красиво… – мечтательно вздохнула Эссельте. – А как они, наверное, пахли… аж голова кругом пошла… Я так люблю розы!.. Спасибо…
– Был рад осветить ваш пасмурный день скромным теплом моего сердца… – галантно взмахнул факелом и потупился Селим.
– И калифского цветника, – с присущей ей любовью к истине в самые неподходящие моменты, автоматически добавила царевна.
Пройдя еще несколько шагов, беглецы остановились перед новой развилкой. Одна ветка коридора шла прямо и вперед, другая – налево и вверх.
– Куда идем? – спросила зачем-то у товарищей по несчастью Серафима, словно те без нее ходили этими кротовыми тропами каждый день по три раза.
Селим и Абуджалиль озадачились вопросом всерьез.
Один – скрестив руки на груди, другой – зажав в щепоти подбородок, принялись они тщательно и подробно обсуждать, куда бы могли привести оба этих коридора.
– Мы вышли со склада, прошли сначала так, потом так, затем свернули сюда и сюда, значит, этот идет в сторону овального бассейна, а правый – к зимнему дворцу, – изображая руками план дворцового комплекса Амн-аль-Хассов, горячо убеждал собеседника стражник.
– Нет, мы там повернули не сюда, а слегка туда, значит, этот ход должен вести к беседке Успокоения, а правый – в гарем… – не уступал юный волшебник.
– В гарем?.. – вспыхнули неземным огнем очи Охотника.
– …а, значит, нам там делать нечего, – с тайным вздохом томной грусти подытожил выпускник кафедры удовольствий.
– Ты, Абуджалиль, за себя говори, – сурово проворчал Селим, но настаивать не стал, а вместо этого передал с поклоном факел Серафиме, пристроился бок о бок с молодым специалистом, поставил в воздухе высвободившуюся ладонь стеночкой у своей груди, и снова начал:
– Смотри, о неразумный вьюноша. Склад у нас здесь. Когда мы вышли из того ответвления, главный тоннель шел вот так…
В конце концов старому служаке удалось убедить всех, включая себя, что если пойти по правому коридору, то пройдут они сначала мимо зимнего дворца, потом – под площадью ста фонтанов – и, в конце концов, выйдут прямиком за территорию обширного как город дворцового комплекса.
– …и окажемся в какой-нибудь лавке, караван-сарае или доме – да какая разница, где!.. Нам лишь бы выбраться отсюда, а там – ищи песчинку в пустыне! – закончил старый стражник на оптимистической ноте речь в защиту своей версии их дальнейшего маршрута, и Абуджалиль сдался.
– Хорошо, хорошо, Селим-ага, – покорно вскинул он ладони и замотал головой в знак капитуляции. – Вы служите тут раз в сорок дольше меня. Наверное, вам виднее.
– Естественно, мне виднее, – самодовольно усмехнулся служитель порядка, забрал догорающий и неистово чадящий факел из рук Сеньки и важно, будто выиграл не спор, а битву, возглавил нестройную процессию.
К несчастью, очень скоро выяснилось, что победа Охотника была пиррова – коридор, на который возлагалось столько надежд, обрывался пыльным тупиком метров через триста.
Даже по самым оптимистичным предположениям Селима для того, чтобы хотя бы добраться до дворцовой стены, нужно было пройти расстояние раза в три большее.
– Возвращаемся и идем к тому коридору? – царевна обвела взглядом разочарованные лица туземных советников.
Селим выглядел так, словно его радужные теории побега провалил не какой-то безликий подземный ход, а его самый лучший друг.
– Возвращаемся… – подавленно выдавил он, протягивая волшебнику дотлевающий черно-оранжевым факел.
– Погодите, а, может, это не тупик, а еще одна потайная дверь? – пришла в голову Эссельте не слишком оригинальная, но весьма своевременная мысль. – И стоит ее открыть?
– Зачем, о прелестная гурия? – недоуменно уставился на нее стражник. – Чтобы нас увидели?
– Селим, сейчас ночь, все спят, кто там нас увидит! А мы заодно убедимся, что идем… то есть, шли… в правильном направлении!
– Д-да?..
Сулеймане переглянулись, посмотрели на Серафиму и, получив одобрение этого плана действий за неимением лучшего, взялись за дело.
Факел, как символ мужского лидерства их маленького отряда, снова поменял руки, а освободившиеся пальцы юного чародея взялись за ставшее уже привычным дело постукивания и пошлепывания камней в поисках «ключа».
На этот раз притворяющаяся каменной стеной секретная дверь поддалась уговорам адепта магии быстро. И не успели девушки соскучиться и начать жалеть, что вообще подали эту идею, как панель скользнула и ушла вбок, оставив вместо себя узкий проем, заполненный густым мраком, присыпанным сверху далекими звездами, как шоколадный кекс – сахарной пудрой.
