– Нет, это не я! А по голосу – Варда!
– Не кричала я, не кричала!
– Варда, это ты?
– Я, голубь, я!
– Кричала ты?
– Нет, кричала не я! Это, вроде, Анбар голосила!
– Сама ты голосила!!! Вафа это была, Вафа!
– Да тихо вы!..
– Что-о-о-о?!
– Да как ты смеешь?!..
– Да что ты сказал нам?!..
– Да кто тебе…
– Да тихо вы говорите слишком, слышно плохо, вот что!.. Прости, Сулейман…
– А-а-а…
– Наргиз, отставить разговорчики! Дальше читай список!
– Да, господин старший евнух… Слушаюсь, господин старший евнух… Вафа!..
– Я тут, Наргиз-ага!
– Видад!
– А меня пропустили!..
– И меня!
– И меня!..
– А я здесь!
– И я! Только меня не кричали!
– Ну и что, меня тоже!
– До тебя еще очередь не дошла, Зайна!
– А до тебя так дошла!
– Премудрый Сулейман…
– Отсутствует!
– Абла, опять твои шуточки?
– А почему чуть что – сразу Абла?!
– А почему это ее два раза выкрикнули, а меня опять пропустили?!
– Ну почему, почему в юности я не стал искать легких путей и не пошел в укротители львов, или в заклинатели змей, или в глотатели мечей, о премудрый Сулейман?!..
– Пикнешь громко – убью…
Последняя фраза принадлежала грозно оскалившейся Серафиме, и не была услышана никем, кроме той, кому она была адресована.
– Кто… вы?.. – срывающийся от страха шепот был еле слышен на фоне гомона и выкриков в центре зала гарема.
– Мимо проходили, – правдиво ответила на вопрос Сенька. – А ты кто?
– Я… наложница его сиятельного величества… калифа Сулеймании… Ахмета Гийядина Амн-аль-Хасса… И меня… зовут… Яфья…
– Значит, перекличка до тебя не скоро дойдет.
– А… откуда… ты знаешь?
– Шаман, однако, – усмехнулась царевна и повернулась к Селиму.
Тот за ее спиной при просачивающемся через газовую портьеру скудном свете придирчиво ощупывал и осматривал одетого во всё черное несостоявшегося убийцу, пытаясь определить, кто же возжаждал на ночь глядя крови скромной наложницы правителя Сулеймании.
У закрывшейся двери потайного хода Эссельте старалась привести в чувство молодого отличника.
У Селима дела шли успешней.
По тому, как вытянулось лицо, встопорщились усы, и округлились его глаза, было видно, что даже слишком успешно.
– Ну что? – вопросительно мотнула головой Сенька.
– Это сам тайный палач его сиятельного величества, о всеведущая пэри, – бледнее на несколько тонов и нервнее на несколько делений, чем до изысканий, тихо проговорил Охотник. – Для особых поручений. Ассасин. Из ордена убийц. Видите, у него кинжал из двуцветной дар-эс-салямской стали… с клеймом…
И, благоговейно сжимая изысканный клинок в узловатых пальцах, стражник по мере сил и освещения старательно продемонстрировал царевне и красно-черную сталь, и выгравированное клеймо – крылатого верблюда, прижимающего маленькими кривыми ручками к груди устрашающего вида кинжал.
– Для лиц, особо не угодивших? – догадливо уточнила царевна.
Он кивнул.
Яфья лишилась чувств.
– Еще тебя не хватало, вдобавок к этому кудеснику недоделанному… Интересно, что она такого могла увидеть? Или натворить?.. – досадливо прикусила губу Серафима и раздраженно покосилась на сцену у пропавшей двери, зашедшую, похоже, как и группа беглецов несколькими минутами ранее, в полнейший тупик.
А тем временем перекличка в общем зале гарема вошла в колею и, хоть со скрипом и визгом, но приближалась к логическому завершению.
– Рафа!
– Рафа здесь, Наргиз-ага!
– Сабира!
– Тута я, тутечки!
– Самиха!
– Здесь, здесь, здесь, вон я, за Аблой стою, в синем платье с золотым шитьем, рукой тебе машу! Зайна, перестань махать, это я машу, а не ты!
– Я не тебе машу!
– И я не тебе, но ты можешь минутку не помахать?
– И я так уже целую минуту не машу – с тобой препираюсь!
– Да отметил я уже тебя, Самиха, отметил, успокойся…
– А ты не Зайну второй раз отметил? Она тоже в синем платье, только у нее шитье дешевое, простая нитка, под золото крашенная! А она думает, что про это не знает никто!
– Выскочка!
– Деревенщина!
– Мотовка!
– Крохоборка!
– Язва!
– Геморрой!..
– ЦЫЫЫЫЫЫЫЫЦ!!! Сулейман премудрый… и за что мне это всё… Самия?
– Рядом! Сзади! Сбоку!..
– К-кабуча… – прошипела Сенька. – «С» уже скоро кончится… м-м-м-м-м… Ну, чего он там, Селя?!
– Такой… малодушный… мужчина… – с трудом подбирая дипломатические выражения, тактично произнесла Эссельте, едва ли не брезгливо отряхивая руки после прикосновения к трясущемуся как овечий хвост плечу адепта магических наук, – был бы несмываемым пятном позора на репутации любой семьи Гвента.
– Всё бесполезно… мы погибли… я погиб… – как заведенное, тоскливо бубнило невыводимое пятно, отрешенно глядя себе под ноги.
– Послушай, ты, вундеркинд! – схватила его за грудки царевна. – Ты же прежде всего чародей! Тобой школа твоя гордится! Кафедра! Факультет! Написать нам ректору, что выпустили они не волшебника настоящего, а фокусника базарного, шута балаганного, да? Написать?
– Нет! – испуганно вскинулся юноша.
– Тогда чародействуй!!!
– Но я… я же не помню больше ни одного кода!.. Я все перезабыл!.. А тот, подвальный, не подходит!..
– Ты должен вспомнить!!!
– У меня не получается!.. Я слишком волнуюсь!.. Я… не могу работать в таких условиях!..
– Но ты же дипломированный специалист!!!
– Я дипломированный специалист по утонченным удовольствиям, а не по вскрытию потайных ходов!!!.. – едва не подвывая от растерянности и ужаса, взмолился Абуджалиль. – Разбудите меня среди ночи, попросите ароматизировать воду, построить воздушный замок, перекрасить розы в синий цвет, превратить мешковину в шелк…
– Ах, так… – хищно прищурилась, прожигая взглядом сжавшегося в комок молодого специалиста Сенька. – По удовольствиям… Розы в мешковину… Воздушный замок в синий цвет… Ну что ж… Никто тебя за язык не тянул… с-студент…
