– Ой… – вспыхнул как сулейманский рассвет Абуджалиль. – Извините мою рассеянность, Иван-ага! Вы ведь могли подумать, что я настолько дурно воспитан, что сказал вам неприятное слово просто так! Нет, ни в коем случае! Просто я… э-э-э… хотел предложить вам восстановить ваши волосы до нужной вам длины. И прическу я любую могу сделать, какую вам угодно. И укладку. И покрасить. Полторы сотни цветов и оттенков – что-нибудь да понравится. И побрить тоже могу. И ароматизировать волосы с долгосрочным эффектом – хвоя, мускус, ваниль, корица, мускат, мята, кориандр, зеленый чай, жасмин, дым, чеснок, копчености, рыба, огурцы – свежие или соленые, кому что нравится, роза, герань, магнолия, и еще тысяча триста двадцать шесть запахов – на выбор один аромат или смесь, тринадцать компонентов максимум, гарантия – неделя…
– И всё это при помощи магии?! – изумленно воззрился на сулейманина Иванушка. – Даже не знал, что такое возможно…
– Как?.. – не менее удивленно захлопал пушистыми ресницами юный волшебник. – Я полагал, что Ага… Агафон … ага… предлагал вам неоднократно, но вы по какой-либо причине, неподвластной моему скудному разуму отказались, а вам с такой прической правда не очень хорошо…
Сенька, задумчиво прищурившись, уставилась на Агафона-агу.
– Естественно, я могу это сделать! – не дожидаясь соответственного вопроса, гордо фыркнул его премудрие. – Раз плюнуть! Волосы – моя вторая специальность! Вы же сами видели!
Свидетели душераздирающей сцены в ВыШиМыШи с участием доверчивой прачки вздрогнули.
Иван опомнился и попытался отодвинуться к стене.
– А первая ваша специальность какова? – почтительно спросил Абуджалиль, не замечая странной реакции окружающих на простые слова.
– Вообще-то, я боевой маг, – снисходительно отставил ногу и задрал подбородок Агафон. – Но нет предела человеческому совершенству.
– Мудрая мысль всегда посещает мудрую голову, – почтительно поклонился маг придворный. – А позвольте поинтересоваться скромному выпускнику Высшей Школы Магии Шантони, Агафон-ага, какое учебное заведение имело честь дать столь разнообразное образование такому выдающемуся чародею как вы? Иногда мне начинает казаться… со вчерашнего дня, если быть точным… что я вас уже где-то видел.
– Значит, волосы, говорите… – не сводя сосредоточенного взгляда с Иванушки, преувеличенно громко проговорил Агафон, внезапно и всерьез пораженный приступом абсолютной глухоты. – Значит, так…
– Агафон, послушай, а, может, не надо сегодня?.. – жалобно глянул на него Иван.
– Может, лучше Абу это сделает? – с тактичностью спасающегося от степного пожара гиперпотама вопросил Олаф.
Агафон задохнулся, сжал губы, метнул испепеляющий взгляд исподлобья на так и не понявшего, что он только что сказал, рыжего конунга, и сделал резкий знак рукой обступавшим его людям раздвинуться.
– Агафон, а может потом?.. – робко дотронулась до его рукава Эссельте.
Не выдавая ни единым взглядом и жестом, что слышал что-то, кроме зудения уткнувшейся в оконное стекло мухи, Агафон сурово потер ладони, деловито закатал рукава…
Пальцы его нервно дернулись в сторону неразлучной шпаргалки, но вытащить спасительный кусок волшебного пергамента на глазах у этого… этого… этого… зубрилы!..
Нет.
– Агафон, да мне и так всё нравится, я же пошутил!.. – умоляюще прошелестел с полки Масдай.
– Благородная облыселость сейчас входит в моду! – без особой надежды на успех подхватила Сенька…
– Д-да? Вы так думаете? – с видом глубочайшего сомнения проговорил маг и будто нехотя начал опускать руки. – Полагаете, не стоит портить сложившийся узнаваемый имидж героя?
– Да, да, да!!! – взорвались обрадованными криками друзья…
Но было поздно.
– Ой, а я, кажется, вас… тебя… вспомнил! – и к месту, и ко времени вдруг улыбнулся широко и довольно воскликнул Абуджалиль. – Ты, случайно, не тот второгодник-младшекурсник, которого каждый год хотели выгнать за неуспеваемость, но всё время оставляли – то из-за дедушки твоего, какого-то знаменитого чародея, то за тебя иностранная ведьма – руководительница практики заступалась?.. Ты еще раньше меня поступил! Но когда я выпускался, ты еще, вроде, даже не на последнем курсе был? Ты закончил экстерном, как я? Или тебя… э-э-э… Может, это, конечно, не мое дело?..
Ах, Абуджалиль, Абуджалиль!.. И кто тебя тянул за язык, и кто дергал, кто просил тебя говорить такое под уже опускающуюся руку самому Агафонику Великому, кто тебя научил-надоумил так общаться с чародеями, уже готовыми к выходу из затруднительной ситуации с сохранением своего лица и чужой головы, кто пример подал?..
Олаф, первый дипломат отряда, не иначе…
– Это не твое дело! – рявкнул как отрезал его ославленное принародно премудрие, скрежетнул зубами, сверкнул глазами, взмахнул руками, выдавливая сквозь стиснутые зубы слова заклинания выращивания волос, которое просто обязано было сработать…
Было обязано.
Но не знало об этом.
И поэтому под всеобщий изумленный ох голова Иванушки покрылась не «отборными волосьями», как обещало название этого заклинанья в Регистре, а крупными веселыми пучками разноцветных перьев.
– Чингачгук… – нервно хихикнула Серафима.
– К-кабуча… – прорычал Агафон, внес коррективы, сделал пассы…
Перья благополучно сменились травой.
Сенька страдальчески искривила губы, не зная, то ли ей смеяться дальше, то ли оглушить главного специалиста по волшебным наукам, пока не слишком поздно, и передать бразды правления – или сенокосилку? – в руки Абуджалиля.
– К-кабуча… – прошипел маг, снова пробормотал что-то невнятное над медленно наливающейся колосом Ивановой головушкой, торжественно взмахнул руками…
Экспериментальное поле превратилось в цветущую клумбу.
– Послушай, Агафон… чем это тут так пахнет… замечательно? – в ожидании чуда вопросил лукоморец. – Это была ароматизация, да? Та самая? А «зеленый чай» можно? С жасмином? Фиалки – несколько сладковато, мне кажется?..
– К-кабуч-ча…
– А-а-а… зеркала тут нигде нет?.. – не обращая внимания на привычное междометие, Иван зашарил глазами по голым стенам в поисках названного предмета.
– Сиди смирно, развертелся тут!.. – рассерженно прорычал волшебник, дотронулся обеими руками до благоухающей головы друга, вдохнул, сосредоточился, состроил жуткую мину…
И в тот же миг фиалки перевоплотились в цветущие жасмином чайные кустики.
– Вот, то, что надо! – обрадовался было Иван, вдохнув новый запах, но увидел лица наблюдателей, застывшие в живом воплощении поговорки «смех сквозь слезы», почувствовал, что происходит что-то не то, и снова – нерешительно и боязливо – потянулся рукой к тому месту, где к этому времени должна была произрастать первосортная шевелюра.
