– Что с дедушкой делать будем? – деловито выглянула из-за его плеча Серафима. – По-хорошему, надо бы откопать и похоронить по-человечески.
Багинотец тут же вернулся из мира грез и спал с лица.
– Мы тут сами похоро… Кто бы нас отко… – начал было он, но тут же стыдливо осекся, прикусив губу.
– Не трусь, малыш, прорвемся, – с легким презрением похлопал его по спине отряг так, что тот едва устоял на ногах. – А старика вашего… старика вашего… старика…
– Бруно Багинотского можно положить пока на стол в его лаборатории, – нашелся Иван. – Мне кажется… если бы у него был выбор… он бы предпочел умереть там.
Возражать никто не стал, и три пары рук осторожно, чтобы не обрушить весь завал себе на головы и не присоединиться к извлекаемому, принялись за работу.
Через час иссохшее тело в рассыпающейся от малейшего прикосновения одежде было вызволено из векового каменного плена, бережно перемещено в лабораторию, расчищенную от бьющихся, падающих и взрывающихся предметов Серафимой, но, главным образом, Адалетом, и торжественно возложено на ровную глыбу стола. Утирая с глаз нежданные слезы, Гуго накрыл легенду, гордость и славу страны своим плащом.
– Спи спокойно, мудрый Бруно… Мы… за тобой еще вернемся… правда… – почти беззвучно прошептал он, склонив голову и преклонив колено. – Мы… тебя никогда не забудем… и не забывали… никогда… всё, что ты сделал…
Иванушка взял супругу за руку, Олафа – за плечо, и они незаметно и бесшумно оставили багинотца наедине со своим кумиром.
– А где его посох? – убедившись, что не мешает погруженному в свои мысли проводнику, маг вполголоса задал вопрос в главной пещере.
– Там, – исчерпывающе сообщил отряг.
– Его где попало оставлять тоже не годится, – осуждающе покачал седой головой чародей, словно укорял беззаботных мальчишек за глупое невнимание к живому существу, попавшему в беду.
– А что с ним делать?
– Положим со стариной Бруно, а там разберемся.
И, не говоря больше ни слова, решительно заковылял к подрытому завалу.
Чтобы полностью освободить знак отличия и могущества мертвого волшебника, потребовалось еще с полчаса. Когда матово-серая палка предстала, наконец, перед гостями во всей своей двухметровой красе, Адалет жестом отогнал от нее помощников, сосредоточился, посерьезнел, взмахнул руками, сурово бормоча что-то себе под нос, и пространство над оставшимся без хозяина посохом в мгновение ока опутало мелкое светящееся кружево. С каждым словом и пассом оно становилось всё ярче и ярче и сжималось всё быстрее и быстрее, пока с заключительным «тамам» не вспыхнуло ослепительно и не впиталось в его безжизненно-мутную поверхность.
Наблюдатели ахнули.
В тот миг, когда кружево пропало, посох отшельника вспыхнул и засиял ровным синим светом – сразу и по всей длине – и будто ожил, очнулся ото сна и задышал, легко разгоняя замшелую душную тьму вокруг себя и собравшихся рядом людей.
Подождав несколько секунд, волшебник удовлетворенно кивнул, присел на корточки и заботливо, почти ласково прикоснулся к гладкой светящейся голубизне.
– Посмотрим-посмотрим, как тут жил-поживал твой хозяин… Давай знакомиться… – скорее для себя, чем для застывших справа и слева юношей и Серафимы прошептал старик, закрыл глаза, прислушиваясь к одному ему известным голосам и вдруг отдернул руку, будто обжегшись, и вскрикнул тонко и хрипло. – Что???!!!..
Перемена, произошедшая в лице мага, заставила его друзей отшатнуться и схватиться за оружие.
– Что?..
– Что такое?..
– Что случилось?..
– Что у вас происходит, ваши высочества?..
Но чародей словно оглох. Будто полоумный, он раскачивался, обхватив голову обеими руками и зажмурившись, и монотонно твердил: «Не может быть, не может быть, не может быть…».
Спустя несколько минут маг-хранитель пришел в себя и в окружающий его мир, приоткрыл глаза, и отрешенно взглянул на посох отшельника, переливающийся беспокойно – в такт его эмоциям – подобно северному сиянию.
Вид у старика был такой, точно он только что оббежал еще раз все пройденные ими тоннели.
Доверху набитые тенями тумана и ренегатами.
– Ваше премудрие?.. – заботливо прикоснулся к пухлому плечу волшебника Иванушка. – Давайте мы проводим вас до… до книг… и вы отдохнете…
– А… что?.. – встрепенулся чародей и с усилием сфокусировал взгляд на встревоженном лице лукоморца. – Ты что-то сказал, Иван?
– Я говорю, если вам плохо…
– Нет, всё в порядке, мой мальчик… мне… х-хорошо… всё… в порядке…
– Всё в порядке, кроме?.. – прищурилась по-прокурорски и дотошно уточнила Сенька.
– Кроме?..
Адалет коротко подумал, пришел к очевидному выводу, что отвязаться от бесцеремонной Ивановой супруги у него нет никаких шансов, и тяжело вздохнул.
– Кроме того, что… оказывается… я знал этого старого перечника… – хрипло, не поднимая глаз на друзей, проговорил он. – Это был мой друг… единственный… Хоть и не виделись мы уже Бог знает, сколько веков…
– Вы были знакомы с Бруно Багинотским?!
Если бы все боги Белого Света спустились вдруг на землю, бедный Гуго не был бы так потрясен и восхищен.
– Что?.. Да, конечно, я был с ним знаком… – печально усмехнулся волшебник, как бы невзначай утирая грязным рукавом глаза. – Только его настоящее имя не Бруно. И тем более не какой-то там Багинотский.
– Но?..
– Его звали… – Адалет сглотнул невесть откуда взявшийся в горле ком и тихо продолжил. – Его звали Юлиаус Агграндар.
– Что?!..
– Тот самый?!..
– Который сеть?!..
– Но?..
– Но почему он скрыл свое имя?..
– И что он делал в этой дыре, если он такой знаменитый путешественник и первооткрыватель?
– Наш Багинот не такая уж и дыра! И его открыли задолго до него!
– Я имею в виду, что он делал не в доме, а в холодной глубокой норе…
– Прячась от людей…
– И к тому же, играя в молчальника?..
– Может, он был немой?
– И раздавал советы направо и налево?
– Тогда, может, он устал путешествовать?..
– Захотел осесть где-нибудь по-домашнему, так сказать?..
– Ага, тут кругом – уют и красота…
– М-да…
– Но что тогда?..
– Но почему?..
– Но зачем?..
– Но для чего?..
– Погодите, не верещите, от ваших вопросов не только у меня – у старины Юлика голова разболится скоро!!! – рявкнул чародей, сердито пристукнув кулачком по земле.
