– Мои родственники, вьюноша, из деревни-города давно уже сами переехали.
– Куда?
– К Хель под крылышко.
– Извините… я не знал… – стушевался царевич, и тут громовержец, окончательно сменивший свой обычный цвет на темно-бордовый, взорвался диким гневом.
– Ты еще много чего не знаешь, иноземец!!! Да за то, что эта карга моего отца с пути истинного сбила, ее саму надо в трубу затолкать!!!
– Эй, погоди, погоди, вьюноша, ты чего – ополоумел?! – опешила старуха. – Ладно, я слепая, да ты-то зрячий! Ты на меня ладом погляди, а? Да я уже лет семьсот не то, что чьего-то отца, а прапрапрапрапрадеда с пути истинного не собью!
– Да ты еще и запираться вздумала!!!
В чистом небе громыхнул гром. В воздухе запахло озоном.
– Мьёлнир?!.. – ахнула, отступила на шаг и села бабка. – Что ты тут де…
– По душу твою пришел, кликуша окаянная!!!
Сверкая молниями, как школьная установка для демонстрации статического электричества, ослепленный яростью бог рванулся к растерявшейся пенсионерке с молотом наперевес…
[79]
И наткнулся на Ивана.
Спокойная твердая рука уперлась ему в грудь и подалась только вместе со своим владельцем: под напором не успевшего затормозить двухметрового боевого бога царевич отлетел на пару метров и приземлился на молоденькую майскую травку рядом со старушкой.
– Погоди, Мьёлнир, – тут же вскочил и строго начал выговаривать товарищу лукоморец, будто не замечая нависшего теперь у него над головой оружия. – Что бы эта старая женщина не совершила, так с ней обращаться нельзя. Ты должен извиниться, проводить ее домой…
– Да ты соображаешь, что говоришь, идиот?! Я?! Извиниться?! Перед ней?! После всего того, что она сделала с моей семьей?!
Молния сорвалась с его кулака и ударила в пенек слева от бабки.
Тот взлетел в воздух в облаке горящей трухи и опилок.
– Мьёлнир, мальчик, ты меня с Фафниром или с Нидхоггом путаешь?! – бабулька обрела, наконец, дар речи и горестно воззвала к справедливости. – Какой вред я могла причинить грозному Рагнароку или добрейшей Фригг?! Очнись! Я из этого леса в последний раз выбиралась лет триста назад!!!
– Врешь!!! – не унимаясь, ревел громовержец, и раскаты грома, захлебываясь, неистово месили и рвали небо у него над головой. С дубов сыпались листья ясеня, с елок – белки, с берез – разбойники-соловьи.
– Кто внушил отцу, что тот, кто самый сильный, обязательно должен быть и самым мудрым?! Кто пел ему, что он самый-самый-самый, даже когда тот нес такую чушь, что у остальных уши сворачивались?! Кто науськал его напиться из Мимнира, а?!
– Кто? – старушка заинтересованно глянула на бога белесыми глазами.
– Ты, Волупта! Ты!!!
– Да что ты, милок, чур меня, чур!!! – взмолилась бабка. – Сколько веков тут сижу, лица ни человеческого, ни божеского не видя – и вдруг как гром среди ясного неба…
– Я тебе покажу – гром!!! Я тебе покажу – не видя!!!
И тут Иванушку осенило.
– Мьёлнир, погоди… – снова протянул он руки к рвущему и мечущему от злости богу, но то был глас вопиющего в грозу. Бог разъяренно махнул рукой, и царевич кубарем отлетел к ближайшему дубу.
[80]
– Я тебе покажу!!!.. – свирепствовали гром, молнии и Мьёлнир над сжавшейся в комочек пенсионеркой. – Я тебе…
– ДА ТЫ МОЖЕШЬ НА МИНУТКУ ЗАМОЛЧАТЬ И ПОСЛУШАТЬ, ЧТО ТЕБЕ ЛЮДИ ГОВОРЯТ, В КОНЦЕ КОНЦОВ!!!
Молот из руки громовержца вылетел и отправился к бабкиной избушке, а сам бог, потеряв равновесие, оступился и грохнулся на землю.
Над ним, уставив руки в боки, пылая от возмущения, стоял Иванушка.
– Да как ты смеешь?!..
– Извини, я не хотел, – примирительно протянул руку товарищу тот. – Но ты же по-другому и слышать ничего не желаешь.
– Да, не желаю!!!.. – снова начал кипятиться бог.
– Погоди, Мьёлнир. Я всё понял, – торопливо, пока громовержец не призвал к себе молот и всё не началось с начала, заговорил Иван. – Это та самая прорицательница Волуспа…
– Волупта, – ворчливо поправил скрипучий голос.
– Да, простите. Волупта. Которая… Ну, ты только что перечислил, в чем ее обвиняешь.
– Да!!!
– Но если подойти к вопросу логически, и посмотреть на картину непредвзятым взглядом, то можно увидеть, что и она говорит правду!
– Ха!!! – выразил свое отношение к словам Ивана и старушки бог, но слушать не перестал.
– Она говорила, что каждый раз, когда кто-то приходил к ней за помощью, то есть, я понимаю, за предсказанием, они делали ей некую работу по дому и приносили дары.
– Ну и что?
– А то!!Ты посмотри на ее дом! При всей растительности на крыше мы приняли его за кучу земли, помнишь? Сруб просел так, что его не видно вовсе! Волупта говорила про забор, так? Где он? Его нет! Сгнил, рассыпался, унесло половодьем – короче, нет и в помине! А бабушкина одежда? Масдай, которого ела моль размером с фазана, выглядит лучше!
– Ну и что? – уже скорее упрямо, чем зло, упорствовал в непонимании молодой бог.
– А то! – горя озарением, воскликнул бабкин адвокат. – Что Волупта не обманывает, когда говорит, что никто не приходил к ней вот уже сколько там…
– Триста с лишком… – жалобно вздохнула старушка.
– Вот! Триста с лишним лет! И она ни перед тобой, ни перед Рагнароком, ни перед Фригг ни в чем не виновата! – вдохновенно закончил Иван.
– Не виновата?..
Лицо Мьёлнира застыло в растерянно-страдальческой маске, словно богу приказали за десять минут разгадать все секреты самого хитроумного фокусника Белого Света.
– Но… но… все видели ее… то есть, тебя, Волупта… во дворце отца… постоянно… и у Падрэга… и у других бо… Падрэг!!!..
Мьёлнир грохнул кулаком по земле, и гром отозвался оглушительным раскатом над головами людей.
– И снова этот хитрожо…
– Вьюноша, не выражайся!
– Хитроза… – сделал новую попытку бог, но опять наткнулся на укоризненный взгляд незрячих глаз старушки и, смутившись и мысленно обещав себе обязательно подумать над синонимическим рядом позже, с апломбом продолжил:
– …эта змея Падрэг!!! Это его происки, я чую!!! Но как, как, как?!..
– А может так быть, – донесся задумчивый Сенькин голос из-за их спин, – что это была не Волупта, а кто-то другой? Другая старушка, или кто-то еще, кто принял ее облик? У вас это возможно?
