Что-то звучно хрустнуло, Мьёлнир горестно ахнул, Фенрир взвыл…
К несчастью повелителя варгов и ярости громовержца, первым на зуб гигантского зверя попалась рукоять только что вернувшегося молота.
– Да я тебя, шкура плешивая!!!.. – гневно возопил громовержец и ухватил могучими руками варга за глотку. Тот вцепился ему в плечо.
Олаф, свирепо вопя что-то нечленораздельное, набросился было на царя волков, размахивая топором, но тут и его сбили с ног, притиснули к обломку колонны и принялись грызть. Отчаянный крик Серафимы «Варги!!!» прозвучал слишком поздно.
Рыча, визжа и подвывая от нетерпения и злости, по куче строительного мусора на второй этаж, не желая разбираться в особенностях человеческого логова в поисках черного хода, на подмогу своему властителю карабкались, срывались, и снова лезли несколько десятков громадных волков.
– Держи его, Фенрир, держи!!! – сжимая в побелевших от страха и ярости руках серебристый меч, Падрэг бросился к катающимся по полу противникам.
Но на пути его встал Иван.
Без лишних разговоров и увещеваний
[83]
лукоморец взмахнул своим черным мечом, и добрый кусок Падрэгового клинка со звоном отправился в свободный полет до ближайшей кучи битого гранита и мрамора.
– Ах, ты так!!! – отбросил бесполезную рукоять бог, и в руке его вспыхнул новый огненный шар.
– Ах, ты так!!!
Почти одновременно в руке царевны, заранее занявшую доминирующую над полем боя стратегическую высоту, очутилась голова статуи.
Набросившийся на Ивана варг сбил его с ног за долю секунды до того, как комок пламени просвистел там, где только что была его грудь. Падрэгу такую услугу оказать было некому, и курчавая голова неизвестного фавна смачно встретилась с лохматой головой известного бога.
Осуществить удар милосердия
[84]
не позволила Сеньке пара варгов, устремившихся к обидчице Верховного и Премудрого, осыпая на себя в процессе лавины из камней и гипса. Первой линией обороны, встретившей их и давшей царевне занять позицию поудобнее, были куски лепнины, метко сбрасываемые Адалетом с Масдая, и ледяные разряды в его же исполнении, летящие по не предсказуемой даже Волуптой траектории.
– Серафима, сюда!!! – заорал чародей, заморозив непредсказуемо-удачным попаданием первого клыкастого преследователя, и царевна, звезданув на прощанье подкованным каблуком по носу волка-гиганта, пришедшего к финишу вторым, запрыгнула на ковер.
– Чем бы в них таким потяжелее запустиь?.. Неужели всё кончилось? Адалет, сиди, ты не подходишь. К-кабуча… Ладно, мечом по бошкам доставать будем! Масдай, пикируй!!! Не давай им забраться сюда!!! Будем скидывать со стены!!! А-а-а-а-а-а-а-а-а-а, провались земля и небо!!!!!!!!..
– Берегитесь Суртра! – посоветовал Масдай, огибая застывшего огненного великана, недоуменно взирающего на схватку у его ног.
– А?.. Что?.. – спохватился тот, и выхватив взглядом из кучи сражающихся юного отряга, исполинским топором отбивающегося сразу от трех волков, пустил в него струю пламени.
Одним волком стало меньше.
– А?.. Как?.. – тупо нахмурился Суртр, гневно топнул ногой, и стал остервенело расшвыривать пылающие ленты по всему дворцу, направо и налево, прожигая стены и проплавляя потолок, проделывая новые проходы и заваливая старые. – Всех пожгу, всех, всех!!!..
Крики, лед, люди, вопли, боги, огонь, вой, варги, пыль, грохот рушащейся архитектуры – всё смешалось под отсутствующей крышей дворца Премудрого в ошеломляющую какофонию энергично выходящей из-под контроля и шедшей вразнос ситуации.
– Берегитесь, великаны идут!!! Через пять минут будут здесь!!! – донесся отчаянный крик Адалета оттуда, где в мирное время любил находиться потолок, и те из четверки героев, кто услышал его, содрогнулись.
[85]
И тут завал вдоль стены взорвался тучами мусора и дико сверкающей бриллиантовыми очами богиней любви и красоты.
– За мой дом!!! За мой сад!!! За моих цвергов!!! – зазвенел в грохоте схватки боевой клич женщины, оставшейся без крова.
Она была робка.
Она была скромна.
Она была пуглива.
Но иногда и у робких, скромных и пугливых бывает раздражитель, после которого не успевшие убраться с их пути буйволы, слоны и крокодилы зарываются в песок или вскарабкиваются на деревья.
С некоторых пор для Аос это было слово «великаны».
– Убирайтесь в преисподнюю!!!..
И случилось чудо.
Еще семь мусорных извержений открыли взбесившемуся, обрушивающемуся под ними и на них миру семь богов Эзира.
– За Рагнарока!!!..
– Гроб и молнии!!!..
– Смерть Падрэгу!!!..
Но самым популярным был «Мьёлнир, Мьёлнир, Мьёлнир!!!»
Огненные шары, шипя и визжа, обрушились на полчища заполонивших поле сражения варгов, и те дрогнули, отхлынули, и кинулись бежать, очертя головы выпрыгивая в провалы, дыры и из единственного уцелевшего окна, сбивая с ног подступающих великанов и заставляя их хорошенько подумать о планах на ближайшее будущее.
Суртр, обретя вдруг новое просветление в мозгу, обратил было всю свою огневую мощь на осмелевший Эзир. Но Мьёлнир, исхитрившись на секунду высвободить руку из пасти царя варгов, взмахнул кулаком, и над залом боя в мгновение ока взбухла, налилась лиловой тьмой и изверглась ливнем грозовая туча.
После вылившегося на него годового запаса воды среднего озера пыл великана испарился, и был он – больше не столп огня, но промокшая насквозь, жалко дымящаяся головешка – перехвачен у внешней ограды и взят в плен очень свирепой и не менее злопамятной Аос.
Великаны, оставшись без управления, остановились, потоптались, бестолково размахивая дубинами и переругиваясь, и пошли восвояси.
[86]
Фенриру Мьёлнир заломил лапы за спину, скрутил, взял на строгий ошейник, короткий поводок и замотал морду обрывком цепи, оторванной от декоративного якоря в парке.
Падрэга – без чувств, но со знатным синяком поверх шишки на полголовы – достали из-под споткнувшегося об него слепого бога потерянных вещей Ходера.
Владычицу Нифльхайма обнаружили позже всех: напевая и хихикая, она собирала в саду розы и пыталась сплести из них венок. С непривычки выходило больше похоже на некую ритуальную принадлежность, но всем известно, что практика – великое дело…
