– Не останавливайся! – прокричал я Викки, грубо толкая ее в спину. В общем-то зря – подруга и без понуканий догадалась, чем чревато для нас промедление. Отовсюду уже дождем сыпались заклепки и прочие мелкие детали, что отрывались от деформирующихся железных каркасов. Неподалеку от нас ухнула с верхотуры и наполовину зарылась в песок кабина лифта – одного из тех, какими была оборудована каждая трехсотметровая громадина. Усиленный «лифтопадом», железный дождь набирал мощь. Одно-единственное попадание в кого-нибудь из нас даже капли такого дождя могло сэкономить сицилийцам немало пуль и времени. Но мы пока умудрялись лавировать между дождевыми струями, как тот забывший дома зонтик шустрый еврей из бородатого анекдота.
Гвалт стоял такой, что песок под ногами подпрыгивал, словно брошенный на вибросито. На фоне того безобразия, что творилось окрест, наш резкий переход из тропической жары в зимнюю стужу прошел почти незаметно. Разве только контрастная смена времен года вызвала обманчивое ощущение не холода, а наоборот, усилившегося жара, отчего мороз показался мне в буквальном смысле обжигающим. Но это с непривычки. Не пробежал я и пяти шагов, как мимолетная иллюзия исчезла и все встало на свои места. Промозглый ветер, бьющие в лицо хлопья снега и вырывающийся изо рта пар ознаменовали переход нами границы между двумя не похожими друг на друга мирами. Единственная их общая деталь: и там, и там на нас с неба падали части Эйфелевых башен. Они, в отличие от не грозившей нам в М-эфире пневмонии, были вполне реальны и могли в мгновение ока прикончить меня или Викки.
Головорезы картеля не пожелали играть с нами в кошки-мышки, вынудив вместо этого со всех ног драпать к выходу. Всего за какие-то полминуты они на порядок упростили себе работу. Элементарная задачка, посильная даже самому тупому из преследующих нас макаронников: запомнить, где мы были замечены в последний раз, а потом изловить нас на противоположном краю рушащегося завала. Если панически бегущие из-под обломков жертвы и отклонятся от этой прямой, то не намного. Никакой мистики – сплошная геометрия вкупе с психологией. Обуянные страхом, и человек, и животное всегда ищут кратчайший путь к спасению…
Я и Наварро неслись во все лопатки к уже близкому выходу – практически преодолевали финишную прямую, благо никаких барьеров на нашем пути больше не было. Вот только встречали нас на финише не радостные болельщики, а вооруженные до зубов враги. Будто заплывший в стаю килек кит, вражеский «Блэкджампер» медленно снижался нам наперерез сквозь мельтешение снежных хлопьев. Сицилийцы почти угадали, откуда именно мы появимся. И как только они разглядят в буране две бегущие фигуры, нам несдобровать…
Вокруг опоясывающей город крепостной стены был также прорыт ров с замершей на дне водой. Его внушительная глубина, вероятно, должна была компенсировать скромную высоту местных оборонительных сооружений. Пересечь их при обычных обстоятельствах мы могли лишь по переброшенному через ров подъемному мосту и расположенным за ним воротам. Но, как я уже упоминал, в крепостной стене тут и там зияли многочисленные бреши, пробитые, по всем приметам, не сегодня и не вчера. Я прикинул, что, будь мы в реальном мире, с момента проходившей здесь осады миновало бы не меньше года. По крайней мере никаких следов недавнего штурма – мертвых тел, осадных орудий и горящих построек – мы не наблюдали, а снег был не настолько глубоким, чтобы скрыть трупы. Да и сам город выглядел явно нежилым. Огни в окнах не горели, а многие крыши были либо проломлены, либо и вовсе сожжены, оставив после пожара лишь закопченные каменные стены. Замеченные при ближайшем рассмотрении детали сразу принизили в моих глазах «сказочное» реноме этого места. Но не намного – случаются же и в сказках подобные трагедии.
Пока я не увидел ров, во мне еще теплилась надежда проскочить в город под вражеским огнем через ближайшую брешь в стене. Но возникшая на пути пересохшая почти до дна траншея сильно спутала наши планы. «Блэкджампер» преследователей снижался точно надо рвом, и у нас не оставалось иного выбора, как только бежать со всех ног к воротам.
Я придержал Кастаньету за плечо, чтобы растолковать ей задачу, прежде чем враги откроют по нам огонь, но не успел сказать и слова, как челнок вдруг резко взмыл в воздух и, заложив лихой вираж, ушел в сторону ярусного обрыва. Финт макаронников напоминал отнюдь не атакующий маневр, а скорее поспешное бегство. Поэтому, проводив их взглядом, я сразу начал озираться, дабы выяснить, что же так напугало противника.
В продолжающейся позади нас какофонии трудно было выделить какой-то отдельный источник шума, и потому я обнаружил угрозу только тогда, когда заметил ее собственными глазами. После чего испытал своеобразное чувство, в котором животный ужас и захватывающее дух восхищение были смешаны, пожалуй, в равных пропорциях. Надо полагать, именно второй компонент этого гремучего коктейля нас и выручил. Кипи сейчас во мне голимый страх, я бы попросту ударился в панику и наверняка допустил фатальную ошибку. Но неподдельное восхищение увиденным послужило тем ингибитором, что не позволил ужасу шибануть мне по мозгам и лишить рассудка. Рассудок же в свою очередь выступил катализатором для здравомыслия, которое живо напомнило мне, что у нас нет времени ни ужасаться, ни восхищаться, а есть лишь несколько секунд, чтобы последовать примеру врагов и найти себе укрытие.
«Он прожил в Менталиберте четверть века и был зашиблен насмерть Эйфелевой башней в самом расцвете своих М-эфирных сил», – так, вероятно, было бы написано в моем некрологе, возобладай надо мной сейчас не здравый смысл, а паника. При всей экстраординарности такой смерти, ее достоинство выглядело слишком уж сомнительным. Особенно с позиции жертвы, узревшей над головой падающую стальную громадину. Покоившаяся до сей поры на вершине завала одна из башен не выдержала встряски и сорвалась вниз, норовя прихлопнуть нас, как бейсбольная бита – клопов. Даже стрельба из пушки по воробьям и та в сравнении с нашей участью выглядела гораздо более адекватным примером неоправданной растраты сил на чье-либо умерщвление.
– В яму!!! – гаркнул я на ухо Виктории, которая недоуменно глядела вслед улетающему «Блэкджамперу» и не замечала нависшей над нами опасности. Может, оно и к лучшему – трудно сказать, как девушка восприняла бы себя в качестве без пяти секунд мясокостного фарша.
За время нашей совместной беготни от макаронников Наварро научилась реагировать на мои приказы не хуже заматерелого солдата, который сначала подчиняется команде сержанта и только потом начинает думать, зачем она отдана. Вот и теперь Созерцатель распорядился прыгать в яму, из чего следовало, что на все вопросы он ответит позже. Если, конечно, к тому времени они сами собой не прояснятся.
Заслышав приказ, подруга, не оглядываясь, в несколько резвых скачков достигла рва и без колебаний сиганула в него. Я едва поспевал за прыткой Кастаньетой, загривком чуя, как ко мне стремительно приближаются несколько тысяч тонн металла. Интересно, почувствую я что-нибудь или падающая башня укокошит Арсения Белкина до того, как он успеет это понять?..
Соскочив с края траншеи, Викки, видимо, решила, что этого достаточно, и хотела остановиться на склоне. Но нырнувший следом за девушкой я тут же сбил ее с ног и повалил на снег, после чего мы оба закувыркались по крутому склону, пока не шлепнулись на лед…
