– Да полноте, синьор Аглиотти! – Хозяин квадрата картинно развел руками, будто встретил на улице старого доброго знакомого. – Неужто вы думали, я настолько глуп, что не отличу настоящего Тремито от поддельного? Ведь вы пришли в мой мир, господин Флибустьер, и здесь у вас нет и не может быть от меня никаких тайн… Здесь я, как говаривали древние мудрецы, ego te intus et in cuto novi … – И, заметив недоумение собеседника, уточнил: – «Вижу тебя и под кожей, и снаружи». А что касательно этого, как вы выразились, балагана, то отвечу вам следующее: создавая его, я хотел, чтобы вы ощутили себя в привычной среде и тем самым побыстрее раскрыли мне свою истинную сущность.
– Послушайте, мистер Платт!.. – Доминик поморщился, давая понять, что этот разговор его нервирует, и демонстративно оттолкнул ногой на проезжую часть валявшуюся перед ним урну. – Я – Игнасио Маранцано, сотрудник службы безопасности хорошо известной вам компании «М-Винчи». Также хочу напомнить, что в данный момент я нахожусь при исполнении служебных обязанностей, а вы почему-то препятствуете мне их исполнять. Не так давно мы с вами, кажется, подробно оговорили наше сотрудничество и, как я полагал, достигли на сей счет полного взаимопонимания! Но вы по неведомой мне причине снова начинаете навязчиво придираться к внешности моего М-дубля и разыгрываете передо мной какое-то странное представление! Мистер Платт, я – серьезный деловой человек и не имею ни малейшего удовольствия участвовать в ваших спектаклях! Поэтому требую или позволить мне вернуться к работе, или выпустить меня назад, в транзит-шлюз! Вы не имеете права насильственно удерживать мой служебный М-дубль у себя в квадрате!
– Совершенно верно – не имею, – неожиданно согласился Морган с предъявленным ему обвинением. Однако тут же уточнил: – И будь вы действительно тем человеком, чье имя написано в вашем удостоверении, я бы вам и слова поперек не сказал. Но поскольку вы – не Игнасио Маранцано, а массовый убийца и беглый заключенный Доминик Аглиотти, значит, задержать вас – мой гражданский долг. Пусть даже речь идет всего-навсего об аресте вашей М-эфирной оболочки. Вы, конечно, можете воспользоваться системой экстренного отключения от ментального пространства, но в любом случае ваш М-дубль останется здесь. И стоит мне предъявить его компетентным представителям ФБР, как те мигом докажут, что он принадлежал настоящему Флибустьеру, а не безобидному имитатору. После чего официальная версия о вашей якобы гибели тут же пойдет прахом и на вас возобновится охота. Ваших друзей потащат на новые допросы, в их домах начнутся обыски, а семья Сальвини опять попадет под подозрение. А ведь ей сегодня и без того тяжко… Впрочем, не мне вам об этом рассказывать, согласны?
Креатор-шантажист остановился напротив Тремито и с победоносным видом вальяжно оперся обеими руками на трость – ни дать ни взять, гладиатор, пригвоздивший поверженную жертву к арене финальным ударом меча.
Доминик испытывал жгучее желание выхватить «Беретту» и выпустить весь ее магазин в ухмыляющуюся усатую рожу Моргана. Однако интуиция подсказывала сицилийцу, что убивать Зевса на вершине Олимпа, да еще когда он сам тебя на это провоцирует, – занятие в высшей степени бесперспективное. Мало того что окажешься в итоге полным кретином, так еще спровоцируешь у властелина мира ответный гнев и лишишь себя шанса достичь с врагом какого-нибудь взаимовыгодного соглашения. В своем квадрате Морган был не просто шантажист, а всемогущий шантажист, находящийся в абсолютной недосягаемости для Южного Трезубца. Столь неуязвимых врагов у покойного дона Сальвини было немного, зато к каждому из них он относился с дежурным почтением и не считал зазорным идти в переговорах с ними на уступки, и иногда весьма значительные. О чем, безусловно, никогда не забывал. И если вдруг по какой-то причине тот враг утрачивал свою неприкасаемость, его и членов его семьи ожидала крайне незавидная участь.
Продолжать отпираться и дальше не было смысла. Все угрозы Платта являлись отнюдь не фикцией и имели под собой твердое обоснование. Тремито допустил фатальный просчет, решив, что в Менталиберте – огромном мире, тысячи обитателей которого щеголяли в М-дублях широко известных личностей, – ему удастся затеряться в толпе. Всему виной был, конечно же, талисман, сохраненный Домиником при переходе в свою ментальную оболочку. Платт говорил тогда сущую правду: тележурналисты и газетчики и впрямь поддались слуху о том, что Мичиганский Флибустьер перед казнью усердно молится Деве Марии, и потому не подозревали, что за амулет в действительности носит на шее Тремито. Об этом знали лишь несколько изловивших его «федералов», охранники, обслуживающие блок смертников тюрьмы Синг-Синг, да ее директор, который после громкого побега Аглиотти скоропостижно скончался от обширного инфаркта. Странно, почему никто из «вертухаев» не проболтался о маленькой тайне сбежавшего от них одиозного заключенного и не попытался продать журналистам такой «эксклюзив». То ли каждый из тех охранников являл собой образец служебной дисциплины и свято соблюдал подписку о неразглашении деталей своей специфической работы, то ли парни попросту недооценили имевшиеся у них на руках сведения и решили не рисковать понапрасну и без того подмоченной репутацией, продавая налево малоинтересную, по их мнению, конфиденциальную информацию. Так или иначе, но до сего дня Аглиотти был уверен, что помимо приятелей и дона Сальвини о его талисмане знает лишь узкий круг блюстителей правопорядка, и все.
Платт не упомянул, каким образом он собирается доказывать принадлежность М-дубля Тремито его здравствующему на свободе прототипу, а «прототип» уже скрипел зубами в бессильной ярости на себя и свою неосмотрительность. Во время прошлой беседы с Морганом Доминик так обрадовался достигнутому между ними компромиссу, что при ответе на его последний – неофициальный – вопрос ослабил бдительность и упустил из виду один немаловажный факт. А именно: ведь хозяину квадрата не составит труда проверить, действительно ли на талисмане гостя красуется его семейное фото или же мистер Маранцано дурит креатору голову. Озабоченный насущными проблемами, сицилиец понадеялся тогда на авось, а ублюдок-мусорщик не поленился и проверил его подноготную. И, надо полагать, сильно огорчился, когда обнаружил, что ему солгали. После чего сделал на этой основе в целом правильные выводы. Вот только какой цели добивается этот сумасшедший интриган? Хотел бы он на самом деле сдать Мичиганского Флибустьера полиции, начал бы тогда паясничать перед ним, превращая его в героя непонятного М-шоу? Да кто этого Платта разберет… Может, помимо Аглиотти здесь сейчас незримо присутствуют агенты ФБР, которые только и ждут, когда подозрительный М-дубль откроет рот и выдаст своего владельца с потрохами.
«Черта с два ты добьешься от меня признания! – подумал Доминик, глядя в сверкающие безумными искрами глаза собеседника. – Хочешь поиграть со мной в свою идиотскую игру? Что ж, давай попробуем. В свое время я с хитрозадыми дознавателями и не в такие игры играл. Посмотрим, что ты для меня приготовил».
– Да, вижу, что просто так мне от вас не отделаться… – Вместо злобной гримасы на лице Аглиотти появилась скупая примирительная улыбка. Только выражение его равнодушных полусонных глаз при этом ничуть не изменилось. И в ярости, и в спокойствии взгляд Тремито всегда сохранял одно и то же безразличное выражение. Что лишь потворствовало его репутации хладнокровного маньяка.
