«Я должен угадать мелодию?!» – панически взметнулась первая и единственная мысль в мозгу студента, убаюканном скучноватой монотонностью церемонии. – «Но я не знаю! Я не слышал! Мы не проходили! Нам не задавали!..»
Вдруг, дойдя до самой высокой ноты, вокализ оборвался, а феи, как по команде, открыли глаза и наставили на него палочки.
«Не узнал… сейчас прикончат…» – тоскливо сжалось сердце чародея.
Он дернулся было бежать, но покачнулся и чуть не повалился на четвереньки: ноги намертво приросли к переливающемуся всеми цветами радуги булыжнику.
«Я пересдам осенью!.. Чесслово!..» – хотел выкрикнуть он, но не успел. Крестные резко вскинули свои палочки вверх, и над головой ошарашенного студента вспыхнул переливчатыми золотыми искрами высокий свод. А из сиреневого футляра, удерживаемого деканом последние пятнадцать минут на вытянутых руках, показалась палочка мадам Дюшале.
Немного повисев над нежно-кремовым бархатным ложем, покоившим его на протяжении четырех лет, бывшее еще минуту назад бесхозным орудие труда не одного поколения крестных фей медленно поднялось в воздух. Неторопливо, подобно акуле, разглядывающей задремавшую камбалу, принялось оно кружить вокруг нежно позванивающего невидимыми серебряными колокольчиками купола.
– Смотрите! Не может быть! Она принимает его! – прокатился волной быстрый шепоток за пределами септограммы.
– Невероятно…
– Палочка Норны принимает это ходячее недоразумение?..
– Старейшая палочка факультета…
– Мельникова…
– Бред…
– Если бы сейчас выяснилось, что палочки, как люди, могут выживать из ума, я бы не удивилась!
– Я думала, что всё закончится фарсом…
– Пшиком…
– Скорее, бзиком.
– У меня – точно. Еще неделя в его обществе – и я бы за себя не отвечала… уже никогда.
– Аналогично, коллега.
– Значит, сегодня мы его отправляем – и всё?..
– И всё!
– Даже не верится…
– Да… бывает еще в жизни счастье…
– Ох, и надерусь я сегодня вечером!
– Фи…
– Бесстыдница…
– Эгоистка…
– Единоличница…
– Ну, хорошо, давайте надеремся все вместе!
– Давайте!
– Девочки, после ужина встречаемся в «Дрянной козе», я закажу на вечер стол, три бутылки безалкогольного шантоньского и семьдесят пирожных!..
– Куда столько?!
– Ну, хорошо, хорошо… Две бутылки.
– Ты была права, Бриджит… – пробормотала на ухо мадам Фейримом сеньора Вапороне. – Она действительно принимает его…
– Что и требовалось доказать, – с неописуемой гаммой чувств, ни одно из которых не было торжеством, вздохнула декан.
– Не отчаивайся, дорогая, в конце концов, у нас же не факультет боевой магии, и ошибки не фатальны…
– Если бы я не знала, что ты так пытаешься меня успокоить, Жюли, я бы уволила тебя сейчас же и без выходного пособия, – не переставая ласково улыбаться в сторону Агафона, сквозь зубы ответила фея подруге.
– Что сделано, то сделано, Бриджит, – развела руками председатель экзаменационной комиссии. – И давай лучше будем надеяться, что сей достойный
[13]
молодой человек вынес с наших занятий не только искристый порошок для пуганья первокурсников.
– Так это он?!..
– Не отвлекайся, дорогая, – прошипела фея и ткнула острым локтем декана в плотный шелковый бок. – Вот оно, начинается…
И точно: палочка, словно, наконец, определившись с решением, вдруг устремилась прямо в руки оцепеневшему Агафону. Ей пришлось несколько раз постучать рукояткой по костяшкам сведенных будто судорогой пальцев чародея, прежде чем тот догадался разжать их, и наборная полированная рукоятка плавно вложила себя в его потную ладонь с четырьмя багровыми полумесяцами – следами впившихся ногтей. Едва пальцы его сомкнулись на символе новой профессии, как серебряный купол исчез, а семицветик под ногами взорвался многокрасочным фейерверком из искр, цветов и конфетти, щедро осыпая нелепо застывшую в его середине растерянную фигуру. Феи вокруг одобрительно закивали.
– От всего сердца мы поздравляем нашу новую… нашего нового… коллега… – спотыкаясь и запинаясь едва ли не на каждом слове, глава факультета стала произносить традиционную приветственную речь. – Добро пожаловать, фея… Агафон… в нашу теплую и дружную семью крестных фей… Желаю тебе успехов и удачи на твоем нелегком поприще…
– Вернее, не столько тебе, сколько тем, кто окажется на твоем пути, – вполголоса договорила за подругу записная оптимистка – сеньора Вапороне.
– …и да не оставит тебя упорство, терпение и мудрость.
– С-спасибо… – отчаянно подыскивая нужные слова как на экзамене, выдавил студент, до последней секунды надеявшийся в глубине души, что палочка признает его кандидатурой абсолютно неподходящей.
[14]
– Я… оправдаю… попробую…
– Попробуй только не оправдай, – ласково улыбнулась ему декан.
Школяр нервно сглотнул.
– А теперь, дорогие мои коллеги, – повернулась старушка к затихшим профессорам, – наша новая… новый… Агафон… принимает поздравления и пожелания от всех.
Феи переглянулись, хихикнули, и стали одна за другой подходить к потерянно озирающемуся студиозусу и касаться его правого плеча своими палочками.
– Поздравляю, поздравляю!
– Как это чудесно!
– Как я рада, что палочка Норны выбрала тебя!
– В истории нашего факультета никогда такого еще не было!
– И, надеюсь, не будет…
– Конечно, теперь тебе придется не отступать от имиджа…
– Соблюдать соответствующую цветовую гамму одеяния…
– Подбирать к ней по стилю аксессуары…
– Следить за осанкой…
– А при чем тут моя осанка?
– Агафон, голубчик, на сутулой спине крылья смотрятся очень невыигрышно.
– ЧТО-О-О-О?!?!?!..
– Крылья, мальчик мой, крылья, – сладким голоском пропела рыжеватая фея средних лет, сотворила из пролетавшей мимо бабочки зеркало размером с блюдо и услужливо направила его на новоявленного фея.
